Гагик Саркисян - Кровавая паутина

ГОЛОС ПЕВИ. Август! Не надо выходить. Иуда откроет.

ГОЛОС ЭСТРАДНОЙ ПЕВИЦЫ. Иудик!.. Иудик!..

ГОЛОС ВИКТОРА. Я выломаю двери!

Из спальни вышел Август. Спускается по лесенке.

ХУДОЖНИК. Август?..

АВГУСТ (быстро идет к двери) . Сумасшедшие! Виктор, ты обалдел!

Наверху появляется Певи.

ПЕВИ. Здравствуйте, господин Профессор.

ПРОФЕССОР. Здравствуйте, Певи.

ПЕВИ. Папа!..

ХУДОЖНИК. Певи, свари нам кофе.

ПЕВИ. Папа!..

ХУДОЖНИК. Что — кофе уже готов?

В гостиную входят Виктор, Эстрадная Певица и последним Август. Виктор и Эстрадная Певица пьяны.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Папочка, ну, вы и даете!

ВИКТОР. Господин Профессор принимает наш дом за парижский ночной бар. Но вы в Москве, господин Профессор. В Москве, а не в Париже.

ПЕВИ. Сколько сварить?

ХУДОЖНИК. На пять персон.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. А я — персона?

Певи уходит.

ВИКТОР. Господин Профессор, почему рядом с вами не сидит ваш соучастник Иуда? (Отцу.) Ты думаешь, эта старая бестия спит? Как бы не так!

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Папочка, (указывая на Профессора) у этого господина такая красивая дама, но она очень впечатлительна и не переносит некоторые большевистские мелодии… Почему вы на меня никогда не обращаете внимания?

Август поднимается по лестнице.

ХУДОЖНИК. Август, останься.

АВГУСТ. Когда будешь ходить на работу к девяти, поймешь. Спокойной ночи.

ХУДОЖНИК. С твоими электронными машинами ничего не случится. А здесь идет речь о судьбах близких тебе людей.

АВГУСТ. Я математик, и в судьбах людей ничего не смыслю.

ХУДОЖНИК. На этот раз придется.

ВИКТОР. Останься, мальчик. Не пожалеешь. Ты здесь многое узнаешь… Не правда ли, отец, он многое узнает?

ХУДОЖНИК. Убирайся!

ВИКТОР. Куда? Ты же заказал для меня кофе.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Папочка, а для меня вы заказали кофе со сливками?

Август возвращается и садится в одно из пустующих кресел.

ХУДОЖНИК. Скажи ей, пусть убирается.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. Мне? Что мне надо сказать? Я буду плакать, папочка.

ВИКТОР. Она нам не помешает.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА (весело) . Что вы, я вам даже помогу.

ХУДОЖНИК. Виктор!

ВИКТОР. Иди в спальню, я скоро приду.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА. А как же с чашечкой кофе? Хотя бы без сливок…

ВИКТОР. Свари себе сама.

ЭСТРАДНАЯ ПЕВИЦА (уходя) . Папочка, вы видите, я стала у него постоянной. (Возвращается, целует Виктора и снова уходит.)

Виктор садится в кресло. Вошла Певи. Поставила на стол миниатюрный серебряный поднос. Пять кофейных чашечек, серебряный кофейник.

ПЕВИ. Я забыла блюдца.

ХУДОЖНИК. Принеси.

ПЕВИ. Принесу. (Расставила чашки.) Август! Август!

АВГУСТ. Что, Певи?..

Виктор подошел к бару, вытащил бутылку коньяка и рюмки, поставил на стол. Певи еще раз посмотрела на Августа. Ушла. Виктор наполнил себе рюмку.

ВИКТОР. Будешь?

АВГУСТ. Нет.

Виктор выпил.

АВГУСТ. Впрочем, налей.

Виктор налил ему. Август выпил.

ВИКТОР. Еще?

АВГУСТ. Потом.

Вошла Певи, принесла блюдца. Поставила в них чашки. Разлила кофе. Сели в кресло рядом с Августом. Август уткнулся в книгу.

ХУДОЖНИК. Август, отложи книгу.

АВГУСТ. Она тебя раздражает?

ВИКТОР. Его всё раздражает.

ХУДОЖНИК. Продолжайте, господин Профессор.

ВИКТОР (с недопитой рюмкой в руке) . Начните всё сначала. Вы ведь, наверное, выучили наизусть свои монологи.

Художник жестко взглянул на Виктора.

ХУДОЖНИК. Господин Профессор, продолжайте.

ПЕВИ. Отец! Остановись!

ХУДОЖНИК. Поздно, девочка. Я жил для тебя. А теперь послушай немного правды, что приходится делать человеку ради своих детей. И потерпи ради меня.

АВГУСТ. Отец, я и Певи не хотим участвовать в этом бреде. (Встает, собирается уйти.)

ХУДОЖНИК. Сядь, Август.

ПЕВИ. Почему ты его заставляешь? Он не обязан выслушивать твою исповедь.

ХУДОЖНИК. Всё началось за этим столом. Пусть за этим столом и закончится… Господин Профессор, что же вы молчите?..

ПЕВИ. Ты не сумел построить свое счастье и хочешь разрушить наше. Ты изверг, отец.

ХУДОЖНИК. Не сердись, Певи. Смысл человеческого существования заключен в надежде, а не в счастье. И я не намерен отнимать ее у тебя с Августом. Но я не могу допустить, чтобы ваша надежда превратилась в ваше проклятие.

ВИКТОР. Ну, как, сестренка, ты поехала за счастьем в Америку? А что ты оттуда привезла? Тебе было плевать на меня, на отца… Разве в России не было мужчин, кроме Августа…

ХУДОЖНИК. Не паясничай… Август, этот человек — муж твоей матери… Твоя мать жива.

АВГУСТ. Так. Дальше… Дальше!

ПРОФЕССОР. Она жива, Август.

АВГУСТ. Я не глухой. А дальше что?

ХУДОЖНИК. Август, я всегда считал и считаю теперь, что твой отец был талантливее меня. Твой отец был Гений. И на суде я об этом сказал. Очевидно, я не должен был говорить правду… Я должен был солгать…

ПРОФЕССОР. Вы подтвердили его вину. И это решило исход дела. Ни один из близких знакомых Гения не выступил на суде и не захотел говорить правду о его взглядах. Никто не заблуждался — фундаментом Советского государства была ложь… Но ваше имя как художника слишком шумело. Вам позировали все партийные монстры.

ХУДОЖНИК. Для каждого времени находится свой художник. И в этом я не вижу никакого криминала.

ПРОФЕССОР. С Гением покончили. И фортуна повернулась к вам…

ХУДОЖНИК. Господин Профессор, народ не сумел устоять в этом психическом поединке с примитивом. Одурманивание блатным искусством искалечило нас… Я не поворачивал фортуны. Я тоже в них поверил…

ВИКТОР. Браво, маэстро. Ваш любимый художник Сандро Ботичелли тоже верил юродивому монаху Савонароле. И даже помогал ему сжигать собственные картины на костре. Но коммунисты всё упростили. Они не сжигали картины. Они сжигали художников.

ХУДОЖНИК. Я в них верил, господин Профессор.

ВИКТОР. А Гений в них не верил. Не верил и всё! Не хотел!

ПРОФЕССОР. Вы верили? Этим ублюдкам?.. Ничтожества всегда объединялись. А в XX веке все ублюдки почувствовали, что их время кончилось. И это будет их последнее объединение. Вот поэтому октябрьский переворот и был таким страшным. Большевиков напугали законы генетики, напугала цивилизация. Они поняли, что в XX веке ни в какие социальные одежды им уже не спрятаться. Надо было перечеркнуть достигнутые тысячелетиями нормы ума, красоты, благородства. Всё это был для них — блеф, блеф… Эволюция не оставляла места для сомнений, что они подонки.

ХУДОЖНИК. Я многого не знал.

ПРОФЕССОР. Вы не могли не видеть, что они подонки.

ВИКТОР. Но эти подонки перечеркнули вашу эволюцию… Плохо разве…

ПРОФЕССОР (Виктору) . Господин…

ВИКТОР. Виктор. Меня зовут Виктор, Господин Профессор… Что? Я что-нибудь не так сказал? Коммунисты перевернули эволюцию вверх дном. Вверх тормашками. Да?.. Нет?.. Вы ведь генетик, господин Профессор. Они использовали вашу генетику по своему усмотрению… Как видите, вашу хваленую цивилизацию можно вполне разместить в концлагере. И получается очень эффектно. Производит впечатление…