Жюль Ромэн - Кнок, или Чудеса медицины

Кнок.Пожалуйста.

Доктор.Если бы я владел вашим методом в таком же совершенстве, как вы… Если бы мне оставалось лишь применить его на практике…

Кнок.Я вас слушаю.

Доктор.Не удержало ли бы меня что-нибудь от этого? (Молчание). Ответьте мне.

Кнок.Мне кажется, вы сами должны ответить.

Доктор.Заметьте, что я ничего не утверждаю. Я лишь слегка затрагиваю один чрезвычайно деликатный пункт.

Молчание.

Кнок.Я хотел бы, чтобы вы высказались яснее.

Доктор.Вы скажете, что я ударяюсь в ригоризм и рассекаю тончайший волосок. Но скажите, не подчинены ли при вашем методе интересы больного до некоторой степени интересам врача.

Кнок.Доктор Парпале, вы забываете, что существуют интересы, высшие по отношению к обоим вами названным.

Доктор.Какие же?

Кнок.Интересы медицины. Лишь они одни занимают меня.

Молчание. Парпале задумывается.

Доктор.Так, так.

Начиная с этого момента и до самого конца пьесы, освещение на сцене постепенно все более и более переходит в Медицинский Свет, который, как известно, богаче зелеными и фиолетовыми лучами, чем обыкновенный Земной Свет.

Кнок.Вы даете мне кантон, населенный несколькими тысячами людей нейтральных, не определившихся. Моя задача состоит в том, чтобы заставить их определиться, приобщить их к медицинскому существованию. Я укладываю их в постель и смотрю, что может выйти из каждого: артериосклеротик, туберкулезный, нервно больной — что угодно, но только что-нибудь, черт возьми, что-нибудь ясное. Ничто меня так не раздражает, как это состояние ни рыбы ни мяса, которое вы зовете здоровьем.

Доктор.Но не можете же вы уложить целый кантон в постель!

Кнок, вытирает руки полотенцем. Об этом еще можно поспорить. Я знаю случай, когда пять членов одной семьи, одновременно больные и одновременно уложенные в постель, превосходно выпутывались из положения. Ваше возражение напоминает мне наших знаменитых экономистов, которые уверяли, что большая современная война не может длиться дольше шести недель. Истина в том, что нам всем не хватает смелости, что никто из нас, даже я сам, не решится пойти до конца и уложить в постель население целой области, чтобы посмотреть, что выйдет. Но я готов уступить вам. Допустим, что здоровые люди нужны, хотя бы для того, чтобы ухаживать за другими или составлять в тылу активных больных нечто вроде резерва. Чего я не терплю, так это когда здоровье принимает вызывающий вид, ибо согласитесь, что это уже слишком. Мы закрываем глаза в некоторых случаях, мы оставляем некоторому числу лиц их маску благоденствия. Но когда они после этого начинают чваниться и нагло ухмыляться, тогда я начинаю сердиться. Так было с г-ном Рафаленсом.

Доктор.Как, с колоссом, который хвалился тем, что носит свою тещу на вытянутых руках?

Кнок.Да. Он дразнил меня в продолжение почти трех месяцев. Но сейчас он готов.

Доктор.Что?

Кнок.Он лежит в постели. От его хвастовства начало ослабевать медицинское настроение населения.

Доктор.Я все же вижу одно большое затруднение.

Кнок.Какое?

Доктор.Вы думаете только о медицине… А как с остальным? Не опасаетесь ли вы, что такое широкое применение вашего метода может несколько понизить другие виды общественной деятельности, из которых некоторые все же представляют интерес?..

Кнок.Меня это не касается. Мое дело — медицина.

Доктор.Правда, инженер, строящий железную дорогу, не спрашивает мнения деревенского врача.

Кнок.Черт возьми! (Подходит к окну в глубине сцены). Подойдите-ка сюда, доктор Парпале. Вам знаком этот вид из окна? Между двумя партиями на бильярде в былое время вы, наверное, смотрели на него. Совсем вдали гора Алигр отмечает границы кантона. Слева видны деревни Мескла и Требюр; и если бы с этой стороны дома Сен Мориса не образовали некоторого вздутия, перед нами вытянулись бы в линию все деревушки в долине. Но до вас, конечно, доходили только красоты природы, по части которых вы большой лакомка. Вы созерцали суровый, почти бесчеловечный пейзаж. Сейчас я вам предлагаю его пропитанным медициной, оживленным и пронизанным подземным огнем нашего искусства. Первые дни после того, как я попал сюда, я чувствовал себя неважно: я сознавал, что мое присутствие весит мало. Это обширное пространство дерзко обходилось без меня и мне подобных. Но теперь я чувствую себя здесь так же хорошо, как органист за клавишами своего органа. В двухстах пятидесяти из этих домов — нам мешает их видеть только расстояние и листва — есть двести пятьдесят комнат, где кто-нибудь исповедует медицину, двести пятьдесят кроватей, в которых вытянувшиеся тела свидетельствуют о том, что жизнь имеет смысл и, благодаря мне, смысл медицинский. Ночью это еще прекраснее, потому что горит свет. И почти весь этот свет — мой. Люди, которые не больны, спят в потемках. Они пребывают в небытии. Но у каждого больного горит ночник или лампа. Ночь убирает от меня все, что находится за чертою медицины, срывает его раздражающий вызов. Кантон уступает место некоему небосводу, который я непрестанно творю. Я еще не упомянул о колоколе. Знайте, что для всех этих людей его главная обязанность — напоминать о моих предписаниях, ибо он — голос моих приказов. Знайте, что через несколько минут пробьет десять часов, что для всех моих больных десять часов означают вторую промерку температуры в прямой кишке и что через несколько минут двести пятьдесят термометров погрузятся одновременно…

Доктор, в волнении хватает его за руку. Дорогой коллега, я хочу предложить вам одну вещь.

Кнок.Что?

Доктор.Для такого человека, как вы, не место — кантональный городишко. Вам нужен большой город.

Кнок.Я его получу, рано или поздно.

Доктор.Постойте! Вы сейчас как раз в расцвете ваших сил. Через несколько лет они начнут слабеть. Верьте моему опыту.

Кнок.Что из этого следует?

Доктор.То, что вы не должны ждать.

Кнок.Вы можете указать мне место?

Доктор.Мое! Я уступаю его вам. Я не в состоянии лучшим образом выразить вам мое восхищение.

Кнок.Так… А что же вы станете делать?

Доктор.Я? Довольствуюсь опять Сен Морисом.

Кнок.Так.

Доктор.Я готов пойти дальше. Эти несколько тысяч франков, которые вы мне должны, я их вам дарю.

Кнок.Так… в конце концов, вы не так глупы, как о вас здесь думают.

Доктор.Что это значит?

Кнок.Вы производите мало, но умеете покупать и продавать. Это свойства ловкого коммерсанта.