Валентин Свенцицкий - Наследство Твердыниных

А н н а В а с и л ь е в н а. А оно хуже так-то выходит.

А н д р е й И в а н о в и ч. Как же быть… Вот и не знаешь… хочешь получше бы…

Звонок.

Верно, Николай Николаевич приехал.

Анна Васильевнаидёт в прихожую отпирать дверь. Входит Адвокат, Анна Васильевнапроходит в боковую дверь.

Ну, слава Богу, что приехали… Господи, как же я рад! Вот хорошо-то… (Здоровается.) Садитесь, Николай Николаевич…

А д в о к а т. К вашим услугам, Андрей Иванович. Всегда рад помочь, чем могу, всегда рад. (Садятся.)

А н д р е й И в а н о в и ч. Измучились мы с дядей, сил никаких нет… Я решил, Николай Николаевич, сегодня поговорить с ним окончательно. Маленький такой семейный совет сделаем… А вас попрошу побыть с нами… как лицо официальное. В случае чего чтобы нам всё по форме, по-хорошему сделать.

А д в о к а т. Дай Бог, Андрей Иванович, конечно… Но, говоря откровенно, обнадёживать вас не могу. Прокопия Романовича знаю давно. Дела ваши тоже хорошо известны мне. И, взвешивая, так сказать, все обстоятельства дела, со стороны юридической и общечеловеческой, полагаю, что благоприятного исхода ожидать трудно. Скажу более: невозможно, Андрей Иванович.

А н д р е й И в а н о в и ч ( упавшим голосом) . Я и сам думаю так, Николай Николаевич, – да что же делать-то?.. научите ради Христа?..

А д в о к а т. Юридически дело решить – как я уж и докладывал вам сейчас же по прочтении завещания – невозможно. В завещании говорится ясно: ни делить имущество, ни продавать, ни брать капиталов из банка в течение двадцати пяти лет наследники не имеют права. Вы можете пользоваться исключительно только процентами и доходами, причём делить их должны с общего согласия. С юридической стороны, таким образом, вопрос ясен и безнадёжен. Остаётся сторона нравственная. Да. При известном согласии можно было бы урегулировать материальные взаимоотношения и, не нарушая законных норм, так сказать, создать допустимые обходы закона. Но, повторяю, при наличности полного согласия наследников. Между тем, я имею основания предполагать, что Прокопию Романовичу прекрасно известно положение вещей и что он не захочет расставаться с ролью хозяина. Дай Бог, конечно, дай Бог, я рад, всегда рад помочь. Но когда нет почвы для обхода – перед буквой закона я бессилен.

А н д р е й И в а н о в и ч. Я и сам так думаю, Николай Николаевич… Да надо же делать что-нибудь? Ведь жизнь наша хуже нищенства… Каждый хочет урвать себе. Дядя ловит квартирантов и отбирает у них деньги. Всех подозревает, оскорбляет, мучает. Я из сил выбился, Николай Николаевич, – погубит нас это проклятое наследство!

А д в о к а т. Да, дедушка ваш и при жизни был крут. А после смерти оказался ещё хуже.

А н д р е й И в а н о в и ч. При дедушке гораздо было лучше. Мы жили впроголодь, но определённой жизнью. А теперь и не знаю, как жить, как себя держать?.. Мы все измучились… Я так не люблю ссор, брани, неудовольствий… На всё готов… Мне много не надо… Лишь бы хорошо было всем.

А д в о к а т. Прокопия Романовича я понимаю: это скряга и самодур в одно и то же время. Но кто является для меня, так сказать, психологической загадкой – это покойный дедушка ваш в момент духовного завещания.

А н д р е й И в а н о в и ч. А я дедушку понимаю… Ведь вы же знаете, как он в молодости жил. Первый дом его был – губернаторов принимал. Праздники на всю губернию устраивал. А потом к старости ходил по базару – рухлядь собирал. Дядюшка, ему сейчас шестьдесят два года, на глазах его превратился в такого же скрягу. Мой отец умер молодым – и неизвестно ещё, что бы из него вышло. Дед часто говорил: через двадцать пять лет все вы будете такими, как я… Вот потому он и написал своё завещанье. Боялся, что в молодости мы размотаем его миллионы. Ну, а когда состаримся, так же, как и он, начнём собирать по улице гвозди… (Прислушивается. Слышен кашель. Вздрагивает, меняется в лице.) Дядя идёт… Пойдёмте пока ко мне… Если он увидит нас вместе… тогда всё пропало…

Быстро уводит его в левую дверь. Входит Прокопий Романович. Одет не то в халат, не то в поношенное пальто, в руках толстые конторские книги, у пояса связка ключей. Сзади его идёт Анна Васильевна.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( идёт к столу) . Книги все будут храниться здесь… а ключи будут у меня… (Кашляет.)

А н н а В а с и л ь е в н а. Так-то лучше, Прокопий Романович, так-то лучше…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Никому верить нельзя… все воры… каждый шалопай тащит…

А н н а В а с и л ь е в н а. Как тащут-то. Ох как тащут!

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( запирает книги) . А ты, Васильевна, поглядывай за ними… Я тебя поблагодарю… довольна будешь… Нечего тебе им служить-то…

А н н а В а с и л ь е в н а. Я и так, Прокопий Романович, как родная о вас болею. Добро не моё – а жалко, коли на ветер бросают-то.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. Разве заметила что, Васильевна… (кашляет) говори… есть, что ли?..

А н н а В а с и л ь е в н а. Да уж и не знаю, как сказать-то, Прокопий Романович. Боюсь, поверите ли, не рассердитесь ли?..

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( весь настораживаясь) . Говори, Васильевна, говори…

А н н а В а с и л ь е в н а ( шёпотом) . Симка за квартиру с Сойкина деньги получил.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч. С Сойкина? Сколько?

А н н а В а с и л ь е в н а. Десять рублей… Я Андрею Романовичу сказывала: что, говорит, за важность – мы все хозяева.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( сжимая ключи) . Я хозяин!.. Я старший!..

А н н а В а с и л ь е в н а. Уж что говорить, Прокопий Романович, кто ж и хозяин-то, как не вы… Вы Симку-то к рукам бы прибрали, нечего ему тут по бульварам шляться. Пусть бы дома сидел. Дело бы ему какое ни на есть нашли.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( пристально смотрит на неё) . Чтобы дома, хочешь?

А н н а В а с и л ь е в н а. Избалуется… Я как мать, Прокопий Романович…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( наклоняется к ней) . По-твоему сделаю… Заставлю… (Кашляет.) Слышь ты… А мы с тобой заодно будем. Ты за ними смотри. Глаз не спускай… Понимаешь, Васильевна?.. Согласна, что ли?..

А н н а В а с и л ь е в н а. Да я всегда, во всём, кажется, Прокопий Романович…

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( перебивает строго) . Не разводи! Слышь ты: прямо говори!.. Не перед кем ломаться-то. Симку заставлю… поняла?.. А ты мне служить будешь… Согласна, что ли?

А н н а В а с и л ь е в н а. Коли так, согласна.

П р о к о п и й Р о м а н о в и ч ( грозно) . Смотри, Васильевна, двум господам не служат… Коль замечу что… хоть старик, а своими руками тебя… своими руками… (Кашляет.)

А н н а В а с и л ь е в н а. Что вы, что вы, Прокопий Романович, нечто я не понимаю?.. Вот и сейчас могу вам сказать… (тихо) Адвоката позвали.