Надежда Тэффи - Алмазная пыль (сборник)

Музыкант (Ми) . Хоть бы они ушли скорее: я хотел бы побыть с вами вдвоем. Вы бы спели для меня. Для меня одного, Ми!

Ми. А знаете, мне уже надоело все только петь да петь. Точно уж я не человек, а канарейка. Скучно.

Музыкант. Ми! Не говорите так. Ах, если бы вы знали! Вчера вы пели с распущенными волосами, они так колыхались, ваши волосы, как струны. Мне казалось, что они звенят и поют. Вы вся певучая, Ми! Сегодня я не буду спать всю ночь. Я напишу музыку, новый романс для вас, Ми!

Ми (указывая на поэта) . На его слова?

Музыкант. Да, на его последние стихи к вам.

(садится к роялю и берет аккорды).

Горничная (входит) . Там пришел из магазина посыльный. Спрашивает барышню.

Банкир. О? Что такое? Пойдем, посмотрим. Может быть, надо уплатить…

Все уходят. Тихо приоткрывается окно. Осторожно озираясь, влезает вор, подкрадывается к письменному столу, шарит, пробует открыть ящики отмычкой. Слышатся шаги и голоса возвращающихся. Вор прячется за занавеску алькова.

Ми (впереди всех. Идет к зеркалу. Держит в руках большое ожерелье из разноцветных камней) . Да, это красиво!

Банкир. О? Еще бы! Вот это я понимаю! Что там цветы и всякая э… дрянь! Вот это подарок так подарок! Дай, я тебе застегну. Ты не умеешь. С такими вещами нужно уметь обращаться…

Музыкант. Бездна вкуса! Я предчувствовал, что его светлость окажется тонким знатоком!

Ми. А я не люблю драгоценностей! Я никогда ничего не ношу. Если подносят, всегда продаю.

Банкир. Ну, уж эту вещь продать не придется! Во-первых, завтра нужно непременно надеть ее на концерт. А в антракте пойти поблагодарить его светлость. Непременно! Иначе – скандал!

Музыкант. Ах, для карьеры это очень важно. Какой шик! Завтра весь город будет говорить об этом! Послезавтра вся Европа! Какой безумный успех! Они завтра взбесятся от восторга! Как будут на нее смотреть. А потом – портреты во всех газетах, описания! А я – я буду ей аккомпанировать. И на эстраде – я и она!

Поэт (тихо Ми) . Он только о себе! Вечно о себе! Заметьте. О своей презренной маленькой карьере…

Банкир. Жалко, что он послезавтра уже уезжает. Может быть, еще раскошелился бы.

Ми (поэту) . А вам нравится?

Поэт. Да… Ваше лицо может украсить даже бриллианты.

Музыкант. Эта фраза, кажется, уже напечатана вами?

Поэт. Что вы хотите этим сказать?

Музыкант. Только то, что сказал.

Банкир. Превосходные камни!

Поэт. Что вы хотите сказать?

Музыкант. Я сказал, что эту фразу вы говорили уже много раз при других обстоятельствах, то есть другим женщинам, а потом, может быть, даже напечатали в книге, посвященной той старой плясунье… впрочем, мы поняли друга друга.

Поэт. Плясунье? Это той, для которой вы писали свою легенду вальса?

Музыкант. Потом. Потом мы поговорим подробнее.

Поэт (пожимает плечами, подходит к банкиру) . А как вы полагаете, это дорого стоит?

Банкир. Эта штучка-то? Да, как вам сказать… Я бы ее купил тысячи за две, а с его светлости содрали и все три.

Музыкант. А я буду аккомпанировать. За здоровье его светлости! Ура! (Чокается с Ми.) Но вам надо быть повеселее. Непременно надо!

Поэт (надменно) . Откуда вы берете ваше «надо»? Я хотел бы знать.

Музыкант. Из своего сердца, господин поэт. Из своего сердца. Кажется, источник хороший. Ми! Вы царица этого источника. В нем вечно звенит ваше верхнее «до». Рыдает ваше глубокое «ля». Как жаль, что он не подарил вам цветов вместо этих камней. Я бы тогда мог попросить у вас один на память. А камни нельзя. (Наивно.) Ведь, правда, нельзя?

Ми снова подходит к зеркалу.

Банкир (Ми) . Неужели ты не можешь выпроводить этих двух жирафов? Возмутительно! Они, кажется, расположились ночевать здесь. О? Дай, я спрячу твое ожерелье в свой чемодан. У меня замок секретный.

Ми. Оставьте меня в покое! Ведь не вы мне его подарили, так нечего вам и волноваться. Вот, назло оставлю его у себя!

Банкир. О? А на ночь нужно же снять.

Ми. И спать так и буду в нем.

Поэт. Божественно! Нет, вы всегда должны носить камни. Вы должны – понимаете?

Банкир. Я всегда это говорил. Сколько раз уговаривал. Мне самому неловко. Все знают, что я покровительствую молодой артистке, а у артистки ни одного камушка. Это мне портит кредит! Отзывается на делах. Еще подумают, что у меня нет денег. Ну, если не хочет принимать в подарок, то может просто поносить, а я потом спрячу. У меня много прекрасных вещей еще от покойной жены. От второй. Она имела свое состояние. Я понимаю, что, если женщина влюблена, то она не требует ничего, но раз уже все равно вещи есть, то уж это глупо.

Поэт. Ми влюблена! Подвиньте мне лампу. Мне холодно! (Опускает голову.)

Банкир. Электрическая лампа плохо греет. У вас верно насморк. Нужно насыпать горчицы в носки…

Поэт (ежится) . Оставьте! Мне больно! Молчите! Я не могу…

Банкир. Ну, да. Это простуда. (Ми.) И почему не носить хорошие камни, настоящие камни. Я знаю, что все наши этуали [10]носят подделку. Большинство. Их теперь так ловко фабрикуют. Прямо стекло. Шлифуют алмазной пылью. Издали и не отличишь.

Поэт. Алмазной пылью?

Банкир. Ну, да. А я бы дал ей поносить настоящие. Я бы позволил репортерам освидетельствовать их хотя через лупу. Можно было бы даже пригласить оценщика. О?

Поэт. Алмазная пыль… Как это красиво. Она летит, блестит, сверкает, осыпает стекло, и оно делается бриллиантом, живым, радостным камнем… Толпа смотрит на него издали, верит его красоте и ценности. Ах, тише, тише! Не стряхните алмазную пыль! Не обнажайте тусклого стекла! Алмазная пыль! прекрасная! Я плачу!

Банкир. Вино здесь скверное, но очень крепкое! Ха-ха! Не правда ли, господин музыкант? (Подмигивает на поэта.)

Ми. Ну, что же вы все сидите! Уходите. Я спать хочу.

Банкир. Прекрасная хозяйка намекает нам, что она утомлена.

Музыкант. Я ухожу. Простите! Спокойной ночи.

Поэт. А я уже ушел… Давно ушел и далеко, далеко.

Банкир. Прощайте, господа. А я с разрешения хозяйки выкурю еще сигару.

Ми. Нет, нет! Нельзя. Я устала. Уходите все вместе. Я позвоню прислуге, она закроет за вами двери и посветит. Внизу уже темно.

Подходит к звонку и долго звонит. Входит горничная.