Пётр Киле - Восхождение

- Что касается Орсини, - Аристей весь встрепенулся, - мне знакомо это имя. Это же мафиози, проявляющий интерес к замку наравне со спецслужбами США и других стран. Вероятно, он был спасен как человек из вашего круга.

- А Жорж?

- Это выяснится. Все, кто спасен когда-либо, связаны с замком и с кораблем, как земляне – с Землей, ее притяжением, воздухом и т.п. Настало время объявить сбор.

В небесах с облаками, то неподвижными, то стремительно бегущими, с сиянием то рассветных, то закатных лучей, словно звучит музыка, то мрачная, то окрыленно легкая и призывная, то торжествующая...

Звучит музыка той особенной тональности, что воспринимается как космическая. Горизонты приходят в движение с проступающими в разрывах облаков зелеными долинами, словно Аристей и Леонард пребывают в полете.

Золотой парусник, в полете невидимый, кружил над Землей, как один из множества спутников. Он несся над океанами и континентами то в ночи, то в сияньи дня, где проносились кадры с жизнью животных в саваннах и джунглях, в глубине морей, и людей в городах, снующих в разбегающейся толпе или уносящихся в машинах. Многие города, особенно в США, с новейшей архитектурой, устремленной ввысь, казались городами из будущего.

Аристей всматривался вниз, казалось, с неизмеримой высоты, но успевал заметить жизнь во всех подробностях, мог приблизиться, вернуться, человек летящий во времени и пространстве, перед его взором словно прокручивалась лента земной жизни. «Прекрасная планета, может быть, единственная во всей Вселенной! - слышен его голос, мягко-звучный баритон. - Зверинец среди звезд!»

Он пролетает над Невой с видами на Стрелку Васильевского острова и Зимний дворец, на Петропавловскую крепость и Адмиралтейство с их золотыми вертикалями в синеве с перистыми облаками. Проносится голос: «Я здесь! Только когда?»

Золотой парусник, исчезая в закатных лучах над морем, приводнился у маленького островка с высокими деревьями, откуда однажды Аристей с даймоном вознесся до замка в горах, словно вернулись назад, с новым витком по спирали восхождения ввысь.

Феерия белой ночи над Екатерининским парком сияла обещанием таинств и чудес, как картины старых мастеров.

Царское Село. Дом графини Муравьевой А.М. в небольшом саду неподалеку от Екатерининского парка. Тихая улочка за мостом через систему прудов на разной высоте, и дом за деревьями с чисто вымытыми стеклами высоких окон, забранных изящнейшими жалюзи. Эста, подходя к дому, с удивлением оглядывается.

За оградой, где начинаются луга и перелески и просияло предзакатное солнце, двигается кавалькада из пяти или семи всадников и всадниц в блестящих одеждах, как с картин Брюллова.

- Здесь все, как в юности моей уж было, предвечный мир вокруг, как явь и сон. - Входит в дом.

Спальня графини. Анастасия Михайловна в постели; входит Эста.

Графиня, очнувшись от забытья:

- Ты привела его?

Эста с сознанием, что это все уже было:

- Нет, он уехал. Меня он звал с собой. Я не решилась.

- Скажи, меня оставить не решилась. - Прослезившись, с усилием закрывает глаза.

Эста, припоминая:

- Все было так. Как странно повторенье былого, словно ты взошла на сцену. - Выходит из спальни.

Ночь. Эста и Аристей со свечой.

- Не спите? А графиня?

- Спит. А что?

- По дому, говорят, графиня ходит, как привидение…

В полутьме анфилады дверей показывается графиня, вступает медленно, слегка вытянув руки вперед; глаза ее закрыты. Эста приоткрывает дверь в спальню, где графиня лежит в постели недвижно.

Эста, пугаясь:

- Она мертва.

Графиня, останавливаясь и открывая глаза, с изумлением:

- Я на ногах, о, Боже!

Аристей, уводя ее в комнату, откуда она вышла:

- Прекрасно! Вы поправились и даже весьма помолодели.

Графиня улыбаясь:

- Это сон.

Эста с восхищением:

- О, Аристей!

В ночной тишине, как нарочно, разносятся гудки паровозов - близко и далеко, может быть, с вокзалов города. И уже занимается заря нового дня.

Утро. В библиотеке Диана, Легасов, Эста; входит Анастасия Михайловна легким шагом, весьма моложавая и стройная.

Диана с изумлением расхаживает:

- Собрались здесь мы, где расстались было давно, и я боюсь, нет, думаю с отрадой: ничего из жизни в Риме, в Шанхае, в Антилуне не было! Проснулась я, чтоб ехать в Савино, где я умру и где моя могила… - Вздрагивает.

Легасов с уверенностью:

- Все было, да-с: жизнь наша в Антилуне, не грезы, - правда!

Диана с возмущением:

- Хороша же правда. Певица я, сошедшая с ума, наложница ублюдка президента, который упивается любовью, теряя власть, а с нею жизнь свою.

Графиня с изумлением:

- Ах, Боже мой! О чем же это вы?

Легасов с ностальгией в голосе:

- Графиня! Остров в океане есть, благословенный край, что Рай земной!

Диана с изумлением:

- Так странно помнить жизнь из будущего, как о прошедшем, и она старей, чем та, из нашей жизни здесь, в России на рубеже столетий!

Эста, выглядывая в окно:

- Юность наша взошла, как жизнь в извечной новизне, в ее порывах к высшей красоте.

Диана резонно:

- И в Антилуне молоды мы были, но странно повернулись наши судьбы!

Легасов с убеждением:

- Не столь и странно. Я преуспевал и здесь, в России, там еще почище.

Диана, вспыхивая:

- Ты залил остров Антилуну кровью!

Графиня, крайне смущенная:

- Нет, вас послушать – можно и свихнуться. У нас же удивительные вещи затеял Аристей! На озере стоит его корабль, не простой, весь золотой – и паруса, и корпус, на высоту деревьев, а внутри – обширный и просторный, как дворец, с блистательным сиянием небес поверх лесов, и вод, и облаков…

Входит Леонард, пребывающий в каком-то ожидании.

Леонард, обращаясь во всем:

- Нас приглашают на прогулку в парк. - Эсте. - Нам должно объясниться наконец.

- Да, после стольких встреч и расставаний, как знать, на стадии какой мы с вами? - Уходят первыми.

На берегу озера у острова с высокими деревьями Диана, графиня Анастасия Михайловна, Легасов и Аристей.

Легасов весь в раздумьях:

- Когда все разуверились во всем, нам впору вспомнить об одной идее, которая могла б объединить людей по всей Земле.

Аристей с интересом:

- А есть такая?

- Идея воскрешения людей! Идея Федорова, как ни странно, практически уже осуществима?!

Аристей смеется:

- Всех воскресить, уж верно, не удастся. А избранные закрепят господство их личных интересов, как и было… Необходимы новые пути.

Диана с грустью воспоминания:

- Есть в жизни после смерти… неуютность, что отдает потусторонним, словно стоишь одной ногой в могиле, - жутко, как вдумаешься, радость улетает… Другие умирают, ты живешь, и счастие кощунственно твое.