Лукас Бэрфус - Сексуальные неврозы наших родителей

Доре:

Уже через неделю она была бы в гробу, это точно, может даже, дня через три. И тогда уже не помешала бы нам. Но тогда… Да, что тогда, Дора? Что тогда стало бы с тобою? Что тогда стало бы с нами? Лотка бы не было. А без лотка мы не могли бы видется, но и вместе мы быть не можем. По известной тебе причине.

Знаешь, Дора, ты и я — оно не получится, мы слишком разные, нет, не получится, во всяком случае, не в этой жизни, не в этом мире.

И поэтому нам нужен наш лоток. И поэтому тебе надо собраться, с лекарствами или без них. Нам нельзя разориться. Лучше самим пропасть, чем разориться. Короче. Давай, за работу. Хотя уже конец рабочего дня. Ну, тогда поцелуй меня.

МАТЬ. (читает)

Жил-был один богатый человек, и у него был самый красивый чемодан, который только можно было найти в стране. И жила в том чемодане лягушка. Лягушка была большая, как ребенок. Она приносила ему счастье. Что бы он ни затеял: работу ли, дело какое или любовную историю, — все ему удавалось, потому что была у него эта волшебная лягушка. Лягушка сделала так, что все его любили. Президент страны был его лучший друг и часто приглашал отобедать и обсудить с ним свои проблемы. После чего они выпивали по рюмочке, рассказывая друг другу анекдоты. Потом человек уходил домой к своей лягушке, которая примерно сидела в своем чемоданчике. Лягушка была непритязательной, выпивала иногда по стаканчику сидра и была довольна, если получала каждый день по десятку сушеных мушек на обед. Мушек господин добывал в зоомагазине, и лягушке ничего больше в жизни не требовалось. Было только одно, что она требовала: раз в неделю хозяин должен был ее купать, и непременно в теплой мыльной водичке. Мыло могло быть простое, самое простое из универсама, по два восемьдесят за пять кусков. Хозяин должен был на сырной терочке натереть весь кусок мыла. Хлопья помещались в плоскую посудину, туда же наливалась теплая вода. Он сажал туда лягушку, которая при этом не делала ничего, не плавала, не плескалась, только пару раз удовлетворенно квакала. Четверть часа спустя, хозяин доставал свою волшебную лягушку, ополаскивал под струей воды, смывая пену с зеленого тельца. Светло-зеленые лягушачьи лапки свисали плетьми, словно была она уже мертвая, но хозяин знал, что его волшебная лягушка любит это больше всего. Бумажными кухонными салфетками промокал он свою лягушку, свою волшебную лягушку, от которой получал все. И сажал назад в чемодан. (Доре) Ты спишь?

ДОРА. Я не могу спать.

МАТЬ. Почему?

ДОРА. Сказка очень скучная.

МАТЬ. Ты не любишь лягушек?

ДОРА. Я сказки не люблю. И никогда не любила.

МАТЬ. А я стараюсь, по библиотекам бегаю, чтобы каждый вечер тебе что-то новенькое прочитать. Почему ты раньше мне не сказала?

ДОРА. Не могла.

МАТЬ. Почему?

ДОРА. Не знаю. Безразлично было. Я считала сказки глупостью, но мне было все равно.

МАТЬ. А у тебя и в другом тоже так? Считаешь что-то глупым, но не говоришь.

ДОРА. Не знаю. Хотя нет. Я вообще-то брюки не люблю.

МАТЬ. Какие брюки?

ДОРА. Никакие. Никакие брюки не люблю.

МАТЬ. А я покупаю тебе только брюки.

ДОРА. А мне больше юбочки нравятся.

МАТЬ. (смеется) Тогда мы просто выбросим все брюки вон.

ДОРА. Все?

МАТЬ. Ага, все.

ДОРА. Только джинсы оставим.

МАТЬ. Тогда выбросим все, за исключением джинсов. А завтра пойдем покупать юбки.

ДОРА. О кэй.

МАТЬ. Ах, деточка, я так счастлива! Все эти врачи с их медикаментами. Но теперь с этим покончено. Больше никаких таблеток, никогда. Обещаю. Добро пожаловать, Дора, в наш мир!

УТОНЧЕННЫЙ ГОСПОДИН (У.Г) (вежливо обращаясь к Доре) . В такой день, как сегодня, предпочтителен крыжовник. Обворожительные ягоды. Для меня. Даже не могу объяснить почему.

ШЕФ. Сейчас не сезон крыжовника.

У. Г. Вы не получаете импортных товаров?

ШЕФ. Да нет, почти все импортное. Только крыжовника нет. Не ест никто больше. Попробуйте экзотические фрукты. Гранаты, например. Спелые, вручную собранные.

У. Г. (взгляд на Дору) У Вас экзотические, кажется, не только фрукты.

ШЕФ. Ха-ха-ха! А что тут такого? Мне даже нравится. Дора — просто золото! Золото!

У. Г. По девочке видно.

ШЕФ. Дора — часть нашего дела, в некотором смысле, мое пристрастие. Понимаете? Чему только у нее ни научишься! Невероятно! С ума сойти! Великолепно! Не случайно Господь на небе сотворил такое многообразие людей.

У. Г. Простите мое любопытство: насколько велика государственная поддержка?

ШЕФ. Государственная поддержка?

У. Г. Шутник Вы. Мама! Будь добра, пойди сюда!

МАТЬ ШЕФА. Что такое?

ШЕФ. (смеясь) Такого ты еще не слышала. Сей господин задает мне в лицо вопрос, насколько велика государственная поддержка.

МАТЬ ШЕФА. Какая поддержка?

ШЕФ. Поддержка государства за Дору.

МАТЬ ШЕФА. Да кто об этом думает? И значения не имеет. (Уходит.)

ШЕФ. Человек либо чувствует социальную ответственность, либо нет. А была бы она бесплатно, каждый был бы друг человечества. Этот молчаливый бойкот — вот, что усложняет нам жизнь. Никто не скажет мне этого прямо в лицо, но я не слепой. Вы думаете, что Дора, такая, какая она есть, не чистоплотна. Вы думаете, мои овощи и фрукты гигиенически небезукоризненны.

Пойди-ка сюда, Дора. ( Дора подходит.) Покажи господину свои ногти, будь добра. (Дора показывает.) Ну, и как?

У. Г. Безукоризненно.

ШЕФ. Подними руки. Будь настолько любезна.

Дора исполняет. Утонченный господин бросает взгляд подмышки.

ШЕФ. Можете спокойно подойти поближе. Видите разводы? — Не видите. Мы весьма педантично следим за тем, чтобы наша Дора была опрятной. Но все напрасно. Люди думают, что девушка нечиста сама по себе и является рассадником бактерий. Не помогают даже справки из управления по гигиене. Народ не хочет, чтобы их овощей касалась такая девушка, как Дора.

У. Г. Притом, что люди эти ведь нормальны.

ШЕФ. ( вдруг с подозрением) Какие такие люди?

У. Г. Такие, как Дора.

ШЕФ. А Вам претит это?

У. Г. Абсолютно нет.

ШЕФ. Вам не нравится Дора?

У. Г. У нее симпатичная улыбка.

ШЕФ. Лекарства портят ей зубы. Спасибо, Дора, можешь опустить руки.

Дора исполняет и на этот раз.

ШЕФ. Дора — уникальна. Наука интересуется ею, там, где надо, знают ей цену, а лекарства теперь отменены. Врач еще ничего не замечает, а вот я уже заметил. Просто чувствуется. Но я отношусь к этому, как к данности. Дора — моя девочка. Она открыла мне глаза на красоту мира. Показала, что в жизни главное.

У. Г. Ну, например, прошу Вас.