Уильям Шекспир - Юлий Цезарь

Короновать его — ему дать жало,

Чтоб зло по прихоти он причинял.

Величье тягостно, когда в разладе

Власть с состраданьем. Я не замечал,

Чтоб в Цезаре его пристрастья были

Сильнее разума. Но ведь смиренье —

Лишь лестница для юных честолюбий:

Наверх взбираясь, смотрят на нее,

Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,

То к лестнице спиною обратятся

И смотрят в облака, презрев ступеньки,

Что вверх их возвели. Вот так и Цезарь.

Предотвратим же это. Пусть причины

Для распри с ним пока еще не видно,

Решим, что, как и все, он, возвеличась,

В такие ж крайности потом впадет.

Пусть будет он для нас яйцом змеиным,

Что вылупит, созрев, такое ж зло.

Убьем его в зародыше.

Входит Луций.

Луций

Светильник я зажег, мой господин.

Кремень искал я у окна и вот

Нашел письмо с печатью, но его

Там не было, когда я спать пошел.

(Подает письмо.)

Брут

Приляг опять, еще не рассвело.

Не мартовские ль иды завтра, мальчик?

Луций

Не знаю, господин.

Брут

Взгляни же в календарь и мне скажи.

Луций

Сейчас, мой господин.

(Уходит.)

Брут

По небу так сверкают метеоры,

Что я могу читать при свете их.

(Вскрывает письмо и читает.)

«Ты спишь, о Брут: проспись, познай себя.

Иль Рим… Воспрянь, рази, спасай».

«Ты спишь, о Брут: проснись».

Такие подстрекательства мне часто

Подбрасывали, и я их читал.

«Иль Рим…». Как должен это я дополнить?

Иль Рим под игом одного? Как, Рим?

Из Рима предками моими изгнан

Тарквиний был, когда он стал царем.

«Воспрянь, рази, спасай». Меня зовут

Воспрянуть и спасать? О Рим, клянусь,

Что, если будешь ты спасен, спасенье

Получишь ты от Брутовой руки!

Входит Луций.

Луций

Четырнадцать дней мартовских прошло.

Стук за сценой.

Брут

Так. Отвори ступай; стучится кто-то.

Луцийуходит.

Я сна лишился с той поры, как Кассий

О Цезаре мне говорил.

Меж выполненьем замыслов ужасных

И первым побужденьем промежуток

Похож на призрак иль на страшный сон:

Наш разум и все члены тела спорят,

Собравшись на совет, и человек

Похож на маленькое государство,

Где вспыхнуло междоусобье.

Входит Луций.

Луций

Мой господин, у входа брат твой Кассий, 11

Тебя он хочет видеть.

Брут

Он один?

Луций

Пришли с ним и другие.

Брут

Ты знаешь их?

Луций

Нет, господин мой: головы склонив,

Они одеждой лица закрывали.

И я не мог черты их разглядеть,

Как ни старался.

Брут

Пусть они войдут.

Луцийуходит.

То заговорщики. О заговор,

Стыдишься ты показываться ночью,

Когда привольно злу. Так где же днем

Столь темную пещеру ты отыщешь,

Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.

Уж лучше ты его прикрой улыбкой:

Ведь если ты его не приукрасишь,

То сам Эреб 12и весь подземный мрак

Не помешают разгадать тебя.

Входят заговорщики: Кассий, Каска, Деций, Цинна, Метелл Цимбри Требоний.

Кассий

К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,

Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?

Брут

Я встал уже, и я не спал всю ночь.

Знакомы ль мне пришедшие с тобой?

Кассий

Ты знаешь каждого из них, и каждый

Тебя глубоко чтит, и каждый хочет,

Чтоб о себе ты был того же мненья,

Как лучшие из римлян о тебе.

Требоний здесь.

Брут

Приветствую его.

Кассий

Вот Деций Брут.

Брут

Привет мой и ему.

Кассий

Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.

Брут

Привет им всем!

Что за бессонные заботы встали

Меж вашим сном и ночью?

Кассий

Могу ль тебе сказать?

Брути Кассийшепчутся.

Деций

Вот где восток. Не правда ль, там светает?

Каска

Нет.

Цинна

Не прав ты, кромка облаков сереет,

То первые предвестники рассвета.

Каска

Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.

Я покажу мечом, где всходит солнце;

Сейчас, весной, на повороте года,

Оно встает гораздо ближе к югу.

Два месяца пройдет — и луч рассвета

Мы северней увидим. А сегодня

Заря за Капитолием блеснет.

Брут

Все, как один, мне дайте ваши руки.

Кассий

И подтвердим решенье наше клятвой.

Брут

Не надо клятв. Коль нас не побуждают

Вид скорбный граждан, собственная мука,

Зло, что царит кругом, — коль мало вам

Таких причин, — то лучше разойдемся,

Чтобы на ложе праздности возлечь,

И пусть надменно тирания правит,

Готовя смертный жребий нам. Но если

В тех побужденьях пламени довольно,

Чтоб трусы им зажглись и закалился

Дух плавкий женщин, то, сограждане,

Что, кроме дела нашего, нас может

К восстанью побудить? Иль не порукой

Нам скрытность римлян, что сказали слово

И не отступятся? Какая клятва

Нужна, когда мы честно обязались,

Что это будет или мы падем?

Пускай клянутся трусы, и жрецы,

И падаль дряхлая, и те страдальцы,

Что терпят зло. Клянутся в темном деле

Лишь те, кому не верят. Не пятнайте

Высокодоблестного предприятья

И непреклонного закала духа

Предположеньем, что нужны нам клятвы

Для дела нашего. Иль в каждой капле

Той крови благородной, что течет

У римлянина каждого, есть примесь

Нечистая, раз может он нарушить

Хоть в чем-нибудь свое же обещанье.

Кассий

Не стоит ли склонить и Цицерона?

Я думаю, он тоже будет с нами.

Каска

Нельзя нам упускать его.

Цинна

Конечно.

Метелл

Вы правы. Серебро его волос

Нам купит общее расположенье.

Все будут восхвалять нас, говоря,

Что ум его направил наши руки;

И нашу юность, наш порыв мятежный

Он скроет величавостью своей.

Брут

О нет, ему не надо открываться,

Он никогда поддерживать не станет

Того, что начали другие.

Кассий

Верно.

Каска

Он непригоден нам.

Деций

Один ли только Цезарь должен пасть?

Кассий

Ты, Деций, прав. И было бы неверно,

Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,

Его бы пережил; мы в нем найдем

Врага лукавого; его приемы

Известны нам, уж он-то ухитрится

Нам навредить. Предупредим опасность,

Пусть вместе с Цезарем падет Антоний.

Брут

Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, —

Снять голову, потом рубить все члены?