Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Х о р м у з
Слыхали, он решил жениться.
Ужель остепениться?
Когда поэт влюблен
И грустью светлой упоен,
И нам, и смертным в радость,
И мука тут, пожалуй, в сладость.
Но слава не убережет от клеветы,
Когда невеста - чудо красоты.

1-я м у з а
Поэт! Цени же красоту. Влюбляйся.
Всегда в том много всем добра выходит.
Жениться думаешь зачем, скажи?

П о э т
Я человек, как все. Не стар еще.
Но также уж не молод. Дом. Семья.
О счастии помыслить мне нельзя?

2-я м у з а
Поэт! Ужели счастие в женитьбе?

3-я м у з а
Поэт! Вулкан женился на Венере.
Вопрос: а знал ли счастье бог-кузнец?

П о э т
О, да! Познал он счастье и какое!
Всю тайну счастья, коль Амур зачат.
Но вечно быть счастливыми не могут,
Как видно, даже боги. Что же делать?
Я понимаю вас. Резоны все,
Какие есть - и за, и против, я
Все высказал себе. Когда б невесту
Увидеть вам...

1-я м у з а
Мы видели ее.

П о э т
Когда? И где же?

1-я м у з а
На балу в Москве.

П о э т
Ах, это были вы! Три девы в масках.

2-я м у з а
Ведь вся Москва собралась поглядеть
На вас, поэта и его невесту.

3-я м у з а
И впрямь то было зрелище чудное.

П о э т
Как если бы сатир явился с нимфой?
Что ж делать? Нимфа - чудо красоты.
Сатир смешон и безобразен, боже!

1-я м у з а
Но он влюблен и жаждет счастья он,
Хотя в него давно ничуть не верит.

П о э т
Но невозможное возможно, если,
О, музы милые, я - Мусагет!

2-я м у з а
Уныния уж нет в помине. Браво!

П о э т
А что же на балу произошло?
Ужели волшебство?

1-я м у з а
С живой картиной
"Пигмалион и Галатея"?

П о э т
Да!
Прекрасная, как статуя, стояла
Она, немая, словно неживая.
Богов молил я, как Пигмалион,
Колени преклонив пред красотою,
Вдохнуть в сей мрамор душу всю мою,
Забывшись вовсе, где я нахожусь.

2-я м у з а
Все отошли от вас и лицезрели,
Как в галерее чудную картину.

3-я м у з а
Свершилось несомненно превращенье.
Ведь красота - лишь форма и закон,
Душа - энергия ее, как Эрос.
Вот красота осмыслилась любовью.

1-я м у з а
Прекрасным там предстал и Мусагет.

2-я м у з а
Но тут две старшие сестры вошли
В картину. Молоды, красивы, но
Не рядом с младшей, бесподобной днесь.

3-я м у з а
И тут поднялся смех; мать обозлилась
И увезла всех дочерей своих.

П о э т
Виня во всем меня и вас, о, музы.
Я постигал любовь и красоту.
И вдруг померкло все вокруг, и шепот
Разнесся, глупый и зловещий... Я
Не мог понять, что ж это приключилось?
О, музы милые, иль волшебство?
Но чудо налицо: она мне пишет,
Что любит, выйдет замуж за меня
И без приданого. Как мило, правда?

Х о р м у з
Поэт в деревне заперт и доволен,
Как скачет по степи на воле.
Уж выпал снег. В работе пребывает он.
А как роман? Он ныне завершен.
Татьяну в высшем петербургском свете
Онегин снова встретил
И не узнал, - мила, проста,
В ней просияла красота,
Живого совершенства мета,
Иль светлый идеал поэта.
Отвергнув некогда ее любовь,
С остывшею душою, вновь
Онегин к жизни возвращен;
В Татьяну ныне он влюблен.
Он любит тяжко, как на гору
Сизифов камень катит, взору
Его повсюду предстает она,
Прелестная жена.

Проведши зиму, как монах в молитвах,
Иль бедный рыцарь в битвах,
Посланье он Татьяне шлет,
Ее письма обратный перевод.
Ответа нет. Он к ней за приговором.
Его встречают милым, нежным взором
И речью дивной, как представить:
"Я вас люблю(к чему лукавить),
Но я другому отдана
И буду ввек ему верна."
Герой, как громом пораженный,
Горящий весь и восхищенный,
Остален на беду свою,
У бездны на краю.

П у ш к и н
Кто там? Сальери собственной персоной?
А Моцарт где?

1-я м у з а
Его играешь ты.

П у ш к и н
Чтоб выпить яд? О, нет! Его ж я знаю.
Посланник нидерландский и барон
Геккерн. Старик веселый, вездесущий.
Рядился ряженым однажды с нами.
Забавный он однако забияка.
И он Сальери злобный? Что ж, пускай.

Х о р м у з
Сальери, преуспев в карьере,
Не то, что Моцарт, простодушный гений,
Дружил с ним в странной вере,
Что гений тож, не без сомнений;
Но, хуже, тягостна и зла,
Как нечисть, душу зависть жгла.
В часы обычного досуга
Обедать пригласил он друга
И яду примешал в вино,
Решив, что все равно,
Нет правды на земле и выше.
Но "Реквием" звучит, и слышишь,
Как в вещих снах,
Гимн Правде в небесах.

П у ш к и н
О, Моцарт! Нищим ты покинул мир,
Чумой охваченный несносный пир,
С душою детски-женской,
Беспечный друг гармонии вселенской.