Андрей Лазарчук - Ведьма с проспекта Большевиков

Машаподнимает взгляд. Изображение снова становится черно-белым. Перед ней кабинет Директора школы, сидят Директор, мать Вероники, а сама Вероникастоит, вцепившись в стол. Она кажется ещё бледнее обычного, голова повязана платком.

Директор.Вот такое положение, Марья Ивановна… Ну, объясните вы ей сами.

Маша(сглотнув). Вероника… Ты же понимаешь, что тебе сейчас в нашей школе будет очень тяжело. Просто невозможно. Ты поправишься и вернёшься. Мы будем тебя очень-очень ждать. И ты быстро нас догонишь, ты ведь талантливая. По-настоящему. Я с тобой специально заниматься буду… Но пока вот эта беда, тебе действительно лучше побыть в специальной школе, полечиться там, и заниматься будешь по специальной программе…

Вероникамотает головой. Пытается что-то сказать, но не издаёт ни звука. Хватает со стола карандаш, листок бумаги, начинает писать, но не может: руку сводит судорогой. Пытается ещё раз, ещё — рвёт бумагу, роняет карандаш, беззвучно плачет.

Маша.И потом — мама же там будет с тобой. Ты сама говорила, что мама для тебя хочет только хорошего…

Мать Вероники(тяжело встаёт, кладёт руку девочке на плечо). Пойдём, пойдём. Не будем донимать занятых людей, у них таких, как мы, больше тыщи…

Вероникахватает Машуза руку, прижимается к ней. Машагладит её по голове, потом легонько подталкивает к матери. Вероникаидёт. В дверях оглядывается в последний раз. У неё глаза человека, которого ведут на заклание.

Квартира Ведьмы.

Вещьвозится в тёмном уголке, где у нее крохотный тайничок. На этот раз мы видим гребешок, колечко, маленькие часы, что-то ещё. И несколько фотографий. Она их рассматривает — и по лицу видно, что пытается что-то вспомнить. Но самих фотографий мы пока не видим.

Зато камера сквозь зрачок Вещипроникает в её память. Глубокий-глубокий колодец, на дне которого — та захламлённая комнатка, в которую приходили Машаи милиционерша. За столом сидит мать, перед ней лист чертёжной бумаги, покрытый каллиграфическим текстом, горит свеча, на блюде лежат горкой яблоки. Матьдержит в одной руке стилет с резной деревянной рукоятью, другую руку положила на яблоко. Нараспев читает с листа.

Вероникасидит по-турецки на полу на сложенном в несколько раз одеяле, на голове наушники, рядом магнитофон, в руках книга. Она учит английский.

Мать.Отин энтар сон, ладо ноче ай салир. Хасиа ми ё дасир пасо! (протыкает яблоко стилетом; ничего не меняется)

Вероника.Hold us secure behind the gates

Of saving flesh and bone…

Мать.Замолчи! Из-за твоей болтовни ничего не получается!

Вероника(смотрит на нее, кивает, но всё равно продолжает, только тише):

Мать.Заткнись!!! (Бьёт ладонью по яблоку, и яблоко разлетается на кусочки).

Свеча гаснет. Верониказамолкает, будто ей вбили в рот кляп. Она ещё какое-то время шевелит губами, потом подносит руки ко рту, ощупывает лицо. Вскакивает, кричит — но её абсолютно не слышно. Начинает кашлять, сгибается пополам, но всё равно и при кашле почти ничего не слышно — просто посвистывает воздух, как из проколотого мяча.

И — потрясённое, а затем торжествующее лицо Ведьмы.

Кулагинделовито идёт на работу. Проходя мимо Колиного дома, останавливается, смотрит. Такое впечатление, что он что-то забыл. Очень растерянное лицо; трёт лоб. Пожимает плечами. Идёт вроде бы дальше, но оказывается стоящим перед дверью парадной. Поворачивается, идёт обратно — и вдруг под ногами ступеньки. Останавливается перед Колиной дверью, звонит. Но вместо Колиной открывается ведьмина шикарная дверь.

Вещьсидит, скорчившись, в своем тёмном углу. Перед ней клочок бумаги, и на нём она с трудом, держа карандаш двумя руками, пытается вывести корявые буквы. Получается: НЕ ПРИХОДИ БО…

Ведьмазовёт её. Вещьвскакивает, почти бежит к хозяйке. Проходя через прихожую, суёт клочок бумаги в карман висящего на вешалке плаща Кулагина.

Комната Ведьмы.

Кулагинсидит на странном стуле, напоминающим стилизованную карусельную лошадку: четыре ножки, брус, низкая спинка, впереди, надетый на колышек, чей-то рогатый череп. Кулагинкрепко держится за рога. Ведьма(в тёмном с вышитым орнаментом плаще и широкой кожаной ленте, обхватывающей лоб; чёрные волосы распущены) стоит сзади, в руках у неё соединённые треугольником барабанчики из тыкв. Кончиками пальцев она извлекает из них негромкий шуршащий звук.

Вещь, подчиняясь короткому приказу Ведьмы, приносит чётный деревянный резной поднос, на котором стоит горящая каменная лампада и лежит небольшой обсидиановый нож. Ведьмаберёт нож, обмахивает Кулагиналезвием — как бы разрезая паутину, которой он окутан. Потом Вещьвстаёт на колени, держа поднос над собой. Ведьмакончиком ножа чертит на её скальпе какие-то знаки, бормочет заклинания. Проводит рукой по голове Кулагина, в её пальцах остаются несколько волосков. Их она сжигает в пламени лампадки. Кладёт нож на поднос.

Ведьма(Вещи, небрежно). Брысь.

Вещьисчезает. Ведьмапроводит рукой перед лицом Кулагина, и тот приходит в себя.

Ведьма.Вот и всё. Ты свободен, иди.

Кулагин.Я…

Ведьма.Потом. Всё будет потом.

Она улыбается.

Кулагинидёт по улице. Налетает ветер, начинает идти дождь — прямо в лицо. Кулагинвытаскивает из кармана носовой платок, вытирает лицо. Записка вываливается, её несёт ветром, прилепляет к мокрому асфальту. «НЕ ПРИХОДИ БО…» Кулагинэтого не замечает.

Потом по записке проезжает машина. В машине едут Машаи Зоя.

Зоя.По-моему, твой мелькнул. Вон, за киоском…

Маша.Глюк это, а не Кулагин. Он сейчас за станком…

У Ведьмы. Зояостаётся сидеть в гостиной, Машу Ведьмауводит в другую комнату — но не ту, где был Кулагин.

Ведьмавсё в том же плаще, только волосы собраны в узел. В зубах у неё трубка.

Ведьма.Что вы там принесли?

Маша.Вот…

Машадостаёт из сумочки круглые серебряные часы-луковицу на цепочке.