Михаил Погодин - Марфа, Посадница Новгородская

Коль признается вами в полной силе
Назарьево посольство, коль зовете
Меня вы государем, я доволен,
И от погибели все земли ваши
Помилую.

Вы знаете ж, чем должно
Челом бить государю?

Отменяем
Мы грамоты вечные, признаем
Во всех судах верховную власть князя
Московского. Пускай его наместник
С посадником дела вершает наши.
Чего же в разногласье не урядят,
Решит сам государь, через три года
В Новгород ездя суд творить и правду.
Лишь к архьепископу в суд особливый
И к тысячскому не вступайся он!

Мы будем ежегодно государю
Платить дань черную с всего народа,
Но без московских данщиков с писцами:
От них бывает теснота большая
Всем людям — верь душе новогородской.

По всем пригородам мы принимаем
Твоих наместников, пятью градами
Мы кланяемся в вечное владенье!

Чего ж еще душе твоей угодно?

Хочу отныне властвовать в Новграде,
Как у себя я властвую в Москве.

Обычаев низовых мы не знаем:
Поведай нам, как властвуешь в Москве [44] Обычаев Низовых мы не знаем; Поведай нам, как властвуешь в Москве… — Низовым краем новгородцы называли Ростово-Суздальскую землю. Ср. у Карамзина слова новгородских послов: «…желаем ведать, как государь намерен властвовать в своей Новгородской отчине: ибо московских обыкновений не знаем» (указ соч., с. 77). ,
Как держится твое все государство.

Власть государева решает все.
Не быть у вас посаднику, ни вечу.
Мирские и духовные все власти
Князь назначать и отрешать сам будет,
Равно и подати с бояр и граждан,
И службу всякую от новгородцев.
Не знать вам с иноземцами сношенья,
Посольствами не обсылаться с ними,
Мириться, воевать за'дно с Москвою.
Дворище Ярославово [45] Дворище Ярославово — площадь в Новгороде (на Торговой стороне), на которой собиралось вече. — мое.
Хочу иметь и волости, и села
У вас по всем владениям.
Мы будем
Вас жаловать, но и казнить мы вольны,
Коль вы не станете на нас смотреть
По старине.

Что ж замолчали вы?
Не соглашаетесь на увещанье,
Последнее пред казнью?

Власть господня
И власть твоя, великий государь,
Да будет над виновными рабами,
Мы просим лишь…

Перед твоим решеньем
Как пред огнем, мечом, пред гладом, жаждой,
Наш государь, не смеем спорить. — Богу
Угодно так и мы приемлем наказанье.
Мы просим лишь оставить суд старинный,
Не звать в Москву на службу новгородцев.
Освободить бояр плененных наших.

Как смеете просить вы о злодеях,
Предателях? Не ты ль Иван Никитин,
Нам жаловался от свого конца
На них и ты, Димитрий Купреянов,
От Славной улицы за их разбои,
Неистовства, убийства, похищенья?
Я знаю переветы их с Литвою.
Пристойно ли ж вам поминать их имя?

Мы просим дома нас судить. Инуды [46] Инуды — в иное место.
Не выселять бояр, купцов, ни житых
Людей, изречь всем милость и прощенье,
К имуществу граждан не прикасаться.

Итак, вы нам указывать хотите!

Где ж нам указывать теперь! Мы молим…

Король нам польский больше обещает…
Мы предлагаем ныне добровольно…
В победе ж бог волен… успех не верен.

Умолкни, дерзновенный! —
В этом слове
Я слышу дух строптивый, новгородский.

Забудь речь буйную. Прости стремленью
Кипящей юности его. Новгород
Не так тебя, свого владыку, просит.

По утвержденьи нашего престола
В Новгороде мы, может быть, исполним
Какие-либо из молений ваших.

Скажи ж, какие, присягни на крепость.

Осмелитесь вы нам не верить?

Верим,
И только для успокоенья граждан
Присяги просим.

Государь державный
Не присягает.

Хоть своим боярам
Вели поклясться за себя.

Не могут
Подданные за государя клясться.

Вот вам мое последнее решенье:
Коль вы чрез час от имени Новграда
Не покоритеся на всей нам воле,
Я обнажаю меч, и казнь вам завтра!
Идите, думайте, и свой ответ
Сюда же принесите мне не медля.

Готовы ли полки все наши к битве?

Все положить главы свои готовы
За честь твою, великий государь,
Тебе в угоду! Москвитяне рвутся…

Надолго ль есть у нас запасов?

Слишком
Недели на две. Изо Пскова ныне
Пришел еще обоз к нам с хлебом,
Пшеничною мукою, медом, рыбой.
Все воины одеты, сыты вдоволь,
Великие твои щедроты славят,
О здравии твоем творят молитвы
Создателю.

А псковский огнестрельный
Снаряд надежен ли?

Пищали, пушки
Все медные, как жар горят на солнце.
Наемный немец Аристотий их поутру
Пытал, хватают на версту, все в цель. —
И немец наш хитер: огнем, как дьявол,
Играет он — нечистая в нем сила.
Уж подлинно, что тысячи он лучше.

Есть подозрительные в нашем стане.
Ты не заметил ли кого?

Князья
Удельные не так охочи к битве.
А величаются пред нашим братом,
Боярином: как волка ни корми,
Все в лес он смотрит, говорят в народе.

Их разделить московскими полками.
Нам осторожными всегда быть должно.
Я вот каким порядком рать устроил:
В передовом полку мой брат Андрей
Меньшой и Оболенский Стрига, Холмский,
С Владимиром, Коломной, Костромою;
Андрей большой, Микулинский во правой
Руке, где Кашин, Тверь и Дмитров; в левой,
Главнейшей, брат Борис, Верейский, Пешек.
При мне в великокняжеском полку
Сабуров, ты и Патрикеев.