Коллектив авторов - Русская драматургия ХХ века: хрестоматия

1968

Один из самых известных и ярких современных драматургов родился в Архангельске, окончил Литературный институт им. М. Горького (отделение драматургии), в настоящее время живет в Москве и выступает не только как драматург, но режиссер и сценарист. Кроме того, М. Угаров является художественным руководителем Фестиваля молодой драматургии «Любимовка», художественным руководителем «Театра. сСос», руководителем Партнерской лаборатории драматургии и режиссуры в Ясной Поляне, одним из руководителей фестиваля «Новая драма».

В пьесах М. Угарова предпринята попытка передать современные сюжеты на языке других культур. Он использует мифологические образы в романтической шуточной драме «Кухня ведьм», знаки и символы православной культуры в пьесе «Голуби», язык культуры Серебряного века звучит в «Правописании по Гроту» и «Газете «Русский инвалидъ» за 18 июля…», несколько символических систем переплетаются в фарсово-буффонной опере «Зеленые щеки апреля».

В пьесе «Голуби» три главных героя – молодые монахи-книгописцы Варлаам и Федор, а также церковный певчий Гриша, обитающие в келье монастыря. Читатель становится свидетелем не просто их греховности, но – шире – бездны человеческих страстей в сложном взаимодействии с традиционными ценностями православной культуры. Динамика действия подчиняется раскрытию противоречий, терзающих души героев, но вместе с тем в их репликах, в их отношении к поступкам и словам друг друга звучит голос заблудшего, но не потерявшего веру человека. Хотя пьеса насыщена загадочными, алогичными, необъяснимыми событиями, создающими ощущение хаоса в чувствах и действиях персонажей, высокие идеалы духовности православия остаются для автора определяющими истинный смысл пьесы.

Однако думается, что с особенным удовольствием Угаров уводит своих героев из современного суетного мира в идиллическую атмосферу XIX или начала XX века, в «тихую, хорошую жизнь, где есть машинка для папирос, а на заварочном чайнике – теплый колпак». Как и герой его пьесы «Газета «Русский инвалидъ» за 18 июля…», Иван Павлович, который «ненавидит повести с сюжетом», «нувеллы» и слово «вдруг», сам автор тоже предпочитает охранять своих персонажей от роковых искушений и резких переломов в судьбе, ему куда милее бессобытийное, спокойное течение жизни среди обаятельных мелочей быта. Поэтому и не спешит Иван Павлович отвечать на письма прекрасной незнакомки и не торопится с ней на свидание – вместо бурных романов гораздо важнее для него обрести душевное равновесие.

В пьесе «Правописание по Гроту» драматург более настойчиво, чем в пьесе «Голуби», акцентирует слова и действия, которые свидетельствуют не только о тяге человека к нарушению запрета и греху, но и о сладостном погружении в греховное для достижения призрачной свободы от правил. Не отступая от норм и требований драмы, он строит текст пьесы как сложную систему отношений знаков и символов на всех уровнях произведения, поэтому действие пьесы развивается по свободному ассоциативному принципу. Как и в пьесе «Газета «Русский инвалидъ» за 18 июля.», образы персонажей воспринимаются знаками эпохи рубежа XIX–XX веков. Заслуга драматурга в том, что он сумел оживить эти литературные типы, создать в пьесе иллюзию жизни людей прошлого, чтобы вновь в драматической форме осмыслить философскую тему соотношения видимого и сущности, явленного и непредставимого.

Выстраивая сцепления событий, выражая в диалогах чувства персонажей, драматург демонстрирует некую театральность, заданность и манерность их поведения. Все страсти, события заимствованы из литературы и внесены в жизнь как образцы отношений и поведения. Поэтому в речах персонажей часто слышны скрытые и явные цитаты из произведений И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, используемые ими для выражения штампованных суждений. Драматург приглашает читателя задуматься о том, что люди часто используют привычные, созданные литературой формы общения, давно превратившиеся в красивую ложь, как правило, не задумываясь о том, что за словом стоит весь духовный опыт писателя.

Примером бережного отношения драматурга к литературной классике является одна из самых ярких, по общему признанию критики, пьес Угарова «Смерть Ильи Ильича (Облом ох!)», где автору удалось создать собственную оригинальную версию обломовского сюжета и обломовского характера. Характерно, что как режиссер М. Угаров дебютировал в 2002 году постановкой спектакля именно по пьесе «Смерть Ильи Ильича (Облом охг)» в Центре драматургии и режиссуры Алексея Казанцева и Михаила Рощина. Спектакль был отмечен внимание критиков и зрителей, награжден премией московского отделения СТД РФ «Гвоздь сезона» (2002–2003) и призом зрительских симпатий на Фестивале «Золотая маска» (2008).

Громова М.И. Русская современная драматургия. М., 1999.

Мир современной драмы. Л., 1985.

Илья Ильич Обломов.

Захар, слуга Обломова.

Аркадий, доктор.

Андрей Иванович Штольц.

Ольга Сергеевна Ильинская.

Агафья Матвеевна Пшеницына.

Маша и Ваня, дети Пшеницыной.

Первый посыльный.

Второй посыльный.

«Я, нижеподписавшийся, свидетельствую, с приложением своей печати, что коллежский секретарь Илья Обломов одержим hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri (отолщением сердца с расширением левого желудочка оного), угрожающим опасным развитием здоровью и жизни больного, каковые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в должность. Посему, в предотвращение повторения и усиления болезненных припадков, я считаю за нужное прекратить на время г. Обломову хождение на службу и вообще предписываю воздержание от умственного занятия и всякой деятельности».

Сцена первая

Решительный молодой человек входит в комнату. У него вихор на затылке, который он так и не смог пригладить в прихожей, хотя начинал еще с лестницы. У него румянец во всю щеку, а на щеках – ямочки.

Аркадий. Здравствуйте! Собственного говоря, вы уж, наверно, предупреждены о моем приходе. И имя мое вам, конечно же, называл прежний ваш доктор. Но, тем не менее, позвольте представиться. м-м-м. Собственно, я бы хотел без чинов и церемоний. зовите меня просто. Аркадием Михайловичем. А вы, я полагаю, Илья Ильич?

И только тут он замечает, что в комнате никого. Аркадий вздохнул с облегчением, рассмеялся. Поставил саквояж на пол, подтащил стул и сел. […]