Уильям Шекспир - Буря

Или будто он надушен ароматами гнилого болота.

Как все располагает к тому, чтобы здесь жить!

Совершенно верно. Только чем жить-то?

Да, жить, пожалуй, нечем.

Какая здесь пышная и сочная трава! Какая свежая зелень!

Эта голая земля и впрямь бурого цвета.

С пятнами плесени.

Он не так уж отклонился от истины.

Ничуть не отклонился – он просто вывернул ее наизнанку.

Но вот что приятно на редкость…

Неслыханное количество приятных редкостей.

Наша одежда, вымокшая в море, не утратила тем не менее ни свежести, ни красок; она не только не полиняла от морской воды, но даже стала еще ярче.

Если бы хоть один из его карманов мог заговорить, то обвинил бы его во лжи.

Еще бы. Если только это не фальшивый карман.

По-моему, наше платье выглядит новехоньким, как в Африке, когда мы надели его впервые на празднество по случаю бракосочетания прекрасной дочери короля, Кларибель, с царем Туниса.

Это было прелестное бракосочетание, и нам необыкновенно повезло на обратном пути.

Еще никогда царицей Туниса не было подобное совершенство.

Никогда со времен матроны Дидоны. 7

Матроны Дидоны? Язва ему в глотку, при чем тут эта Дидона? Матрона Дидона!

Не стоит так горячиться. Хорошо, он еще не добавил, что при ней был Эней.

Вы сказали – матрона Дидона? Постойте-ка, ведь она была царицей Карфагена, а не Туниса.

Синьор, нынешний Тунис это и есть Карфаген.

Карфаген?

Да, Карфаген, смею вас уверить.

Он своей болтовней способен творить чудеса.

Поднимать из праха дома и крепостные стены.

Какое еще несбыточное дело окажется для него легче легкого?

Наверно, он положит этот остров себе в карман и отвезет сыну в подарок вместо яблока.

А зернышки посеет в море, и из них вырастет целая куча островов.

Что?

Ничего. На здоровье.

Государь, мы говорили о том, что наше платье выглядит таким же новым, как во время бракосочетания вашей дочери, царицы Туниса.

И самой редкостной царицы, которая была там когда-либо.

Не забудь присовокупить – со времен матроны Дидоны!

Да, матроны Дидоны. О матрона Дидона!

Не правда ли, ваше величество, мой камзол выглядит как с иголочки?

Вернее, с рыболовного крючка.

Как в день бракосочетания вашей дочери?

Вы уши мне наполнили словами,

Противными рассудку моему.

Увы, зачем я этот брак затеял?

При возвращенье потерял я сына;

А дочь так от Неаполя далеко,

Что свидеться мне с ней не суждено.

Мой Фердинанд, мой царственный наследник!

Добычею каких морских чудовищ

Ты стал?

Быть может, государь, он жив.

Я видел, как боролся он с волнами,

Как грудью он встречал напор валов

И побеждал их бешеную ярость.

Он, голову отважную вздымая

Над пенистыми гребнями, их с силой

И с ловкостью руками рассекал

И приближался к берегу. А скалы,

Подточенные морем, перед принцем,

Как будто бы стремясь ему помочь,

Склонялись ниже. Я не сомневаюсь,

Что спасся он.

Нет, нет, мой сын погиб!

Что ж, государь, себя благодарите

За горькую потерю. Вы Европе

Не захотели дочь свою оставить,

Вы африканцу отдали ее.

И скрылась дочь навек из ваших глаз,

Которым остается только плакать.

Прошу тебя, молчи!

Мы на коленях

Вас умоляли изменить решенье.

Бедняжка, чистая душа, страдала:

Покорность в ней боролась с отвращеньем.

Что ж вышло из того? Погиб ваш сын;

В Неаполе осталось и в Милане

Намного больше безутешных вдов,

Чем жен, которым мы вернем супругов.

И в этом виноваты только вы.

Я и утратил больше, чем другие.

Синьор, как ни похвальна прямота,

Сейчас она груба и неуместна.

Накладывать на рану должно пластырь,

А вы лишь растравляете ее.

И очень хорошо!

Как истый врач.

О государь, отчаиваться рано!

Вы пасмурны, и вот нам всем темно.

Как – всем темно?

О да, весьма темно.

Когда бы эту землю дали мне…

Засеял бы весь остров он крапивой.

Репейник тут везде бы насадил.

…И королем бы здесь я стал, то что бы

Устроил я?

Уж верно, не попойку –

По той причине, что вина тут нет.

Устроил бы я в этом государстве 8

Иначе все, чем принято у нас.

Я отменил бы всякую торговлю.

Чиновников, судей я упразднил бы,

Науками никто б не занимался,

Я б уничтожил бедность и богатство,

Здесь не было бы ни рабов, ни слуг,

Ни виноградарей, ни землепашцев,

Ни прав наследственных, ни договоров,

Ни огораживания земель. 9

Никто бы не трудился: ни мужчины,

Ни женщины. Не ведали бы люди

Металлов, хлеба, масла и вина,

Но были бы чисты. Никто над ними

Не властвовал бы…

Вот тебе и раз,

Ведь начал он с того, что он властитель!

В конце он позабыл уже начало.

Все нужное давала бы природа –

К чему трудиться? Не было бы здесь

Измен, убийств, ножей, мечей и копий