Эрих Ремарк - Последняя остановка (сборник)

Только в 1973 году состоялась – и без успеха – премьера спектакля в нью-йоркском театре Американской национальной театральной академии. Театр поставил пьесу, почтительно названную Питером Стоуном «адаптацией» под названием «Круг замкнулся» (режиссер – Отто Премингер, в главных ролях Леонард Нимой и Биби Андерсон). В печати этот вариант появился в 1974 году в нью-йоркском издательстве «Харкорт Брейс Джованович».

Стоун окончательно лишил пьесу политического подтекста; на передний план вышли общечеловеческие аспекты, чувство вины, даже у тех персонажей, которых однозначно можно было отнести к «жертвам», и у «освободителей», красноармейцев. Кроме того, Стоун пользовался различными клише «холодной войны», изображая русского офицера, который в «Последней остановке» разрешает конфликт идентификации личностей Росса и Шмидта, как потенциального насильника и ставя знак равенства между фашистской и коммунистической диктатурой. Эта переработка с ее политической тенденцией могла бы стать большим успехом в антикоммунистические пятидесятые годы. Но в период начавшейся разрядки напряженности она представляла анахронизм, который повлек за собой художественный и коммерческий провал: уже после первых трех недель пьеса исчезла из репертуара театра по сегодняшний день.

В конце семидесятых, через десять лет после смерти Ремарка, еще один автор и режиссер подготовил новую редакцию пьесы. В декабре 1981 года Людвиг Кремер, муж владелицы издательства «Хунцингер», решил осуществить собственную постановку в цюрихском гастрольном театре «Бюне 64». Для этого, как сообщало издательство, он на основе редакции первой инсценировки не только «спрямил» диалоги, чтобы «осовременить» пьесу с учетом предполагаемых требований и привычек современной публики, но и сократил список действующих лиц. У Кремера советские солдаты больше не появлялись непосредственно на сцене, Росс после возвращения из комендатуры рассказывал, что ему «поверили», а дальнейшая судьба Шмидта неизвестна. Однако драматическое столкновение немецких «жертв» и «преступников» с «освободителями», по данным издательства, в этой переработке было опущено в угоду соображению, что «в настоящее время этого больше не надо показывать, а <���…> просто показать на сцене результат». От очень многогранной характеристики советских солдат теперь осталась только одна грань – «насильников». А разрешению конфликта между Россом и Шмидтом, в полном извращении замысла Ремарка, появление Красной армии прямо-таки помешало.

И другие темы «редакции Карлвайса» в этой «редакции издательства Хунцингер», сделанной Кремером, оказались также вычеркнутыми. Так, он переработал, кроме лирических фраз, показавшихся ему, вероятно, слишком высокопарными, и намеков на исторический фон, еще и те места, в которых поднималась тема индивидуальной вины действующих лиц. Высказывания типа: «Шмидт: Как вы говорили? Мы все хотим выжить. Когда у каждого рыльце в пуху, договориться легче всего. А мы ведь все в пуху, правда? » – также отсутствовали в редакции Кремера. Ослабленными оказались и принципиальные для Ремарка предостережения последующим поколениям о том, что ничто похожее на национал-социализм « никогда больше не должно повториться ». И даже реплика Росса, что новорожденный в соседней комнате предназначен для Третьей мировой войны: «И вот, Вторая мировая еще не кончилась, но уже ясно, что будет и третья. Мы же должны отвоевать то, что сейчас потеряем».

В 1980 году издательство «Хунцингер» добилось от международного агентства «Мартон-плей агентур» исключительного права на постановку «Последнего акта» на немецком языке, так что сегодня в немецких театрах может быть поставлена как пьеса Ремарка только переработка, сделанная Людвигом Кремером. Что и произошло в Камерном театре Дюссельдорфа в 1985 г. А текст нашего издания представляет, наоборот, признанную и подписанную Ремарком редакцию премьерного спектакля, состоявшегося двадцатого июля 1956 года.

Полковник (или лучше подполковник) и капитан (может быть, генерал и его адъютант, капитан Вюст. Так как генерал погибает, адъютант в дальнейшем свободен – для особых назначений). – Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, примеч. авт.

Или из группы армий – уточнить!

Проверить.

На Западе.

Проверить.

Проверить цифры.

Это обязательно проверить! Возможно, и во времена Фридриха русские тоже были под Берлином или уже в городе?

Проверить.

Проверить звание.

Так называемые «свечи Гинденбурга». – Примеч. пер.

Можно, чтобы это был его брат.

Я считаю это необходимым: а) для усиления драматизма сцены; б) чтобы показать, как это все выглядело в глазах фронтовика; в) чтобы ясной позицией человека, уже не участвующего в войне, подчеркнуть все безумие следующей сцены!

Барут – город недалеко от Берлина. – Примеч. пер.

Или как его зовут.

Проверить.

Пропустить – я предлагаю это пропустить! И полковника тоже.

Хочу перед этим показать Рихарда по дороге в бункер: его проверяет патруль СС, он хмуро смотрит на них, когда те говорят, что ему пора возвращаться, так как отпуск кончается через час.

Проверить.

Траудль Юнге, фрау Кристиан – секретарши Гитлера. – Примеч. пер.

Бергхоф – резиденция Гитлера в долине Берхтесгаден. – Примеч. пер.

Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк. – Примеч. пер.

Возможно, текст телеграммы дать здесь.

Бомба и т. д.

Или что-то в этом роде.

Проверить, когда.

Констанца Манциали – личная повариха Гитлера. – Примеч. пер.

Если он еще в Берлине, проверить, в противном случае – Борман.

Какой-то нейтральной радиостанции, возможно, Би-би-си.

Гитлер намеренно дает неверную картину, как он это делает часто.

Проверить.

Проверить.

Эта сцена представляется мне необходимой, чтобы не потерять Ютту из поля зрения.

Или фрау Геббельс.

Ближайшая станция.

Название места.

Лучше изменить имена, чем получить неприятности.