Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

Облетим еще раз с края
Место страшного сраженья.
Поле битвы, оживая,
Наполняют привиденья.

Я в оконной амбразуре
К рожам севера привык,
Так при виде здешних фурий
Не могу я стать в тупик.

Вот одна из их орясин
Быстро прочь от нас идет.

О бедняжка, так ужасен
Ей, наверно, наш прилет.

Опусти на эту землю
Рыцаря, и тотчас он,
Шумам этой почвы внемля,
Будет ею воскрешен.

О, где она?

Не знаем сами.
Но расспроси между кострами,
Пока не наступил рассвет.
Кто к Матерям дерзнул забраться,
Тому уж нечего бояться
И трудностей на свете нет.

И я участие приму.
Поищем приключений в стане
И разбредемся по поляне
Во все концы по одному.
А ты б нам, малый, к сбору дал
Своею колбою сигнал.

Вот будет что моим призывом.

В путь! К новым чудесам и дивам.

О, где она? Доведываться рано.
Пусть шла она не этою поляной,
Пускай не эта именно река
Шумела ей волной из тростника,
Пускай! Но этот воздух несказанный
Ей множил звук родного языка!
Здесь Греция, и я в ее краю!
Я эту почву ощутил мгновенно
Сквозь тяжкий сон, мне сковывавший члены,
И, встав с земли, я, как Антей, стою.
Пусть ждут там чудища и исполины,
Пойду на розыски к кострам равнины.

На группы у огней смотреть мне тяжко:
Нет ни рубашки ни на ком, ни лифа.
Все голы, всё наружу, нараспашку,
Бесстыдны сфинксы, непристойны грифы.
То спереди, то сзади, без прикрас
Хвосты и крылья тычут напоказ.
По сути, правда, и у нас стыда нет,
Но древность лишней жизненностью ранит.
По моде скрыть бы выпуклость фигур!
Все это откровенно чересчур.
Народишко! Польщу им тем не мене,
Как подобает гостю. Честь отдам
Прекрасным дамам, выкажу почтенье
Премудрым стариканам-гривачам.

Не гривачам, а грифам! Очень странно
Нам удружил, зачислив в стариканы!
Звучанием корней живут слова.
В них слышны грамматические свойства.
«Грусть», «грыжа», «гроб» приводят нас в расстройство.
Мы не желаем этого родства.

К чему вдаваться в дебри лексикона?
Грабеж – прямое существо грифона.

Конечно! Кто хватает, тот и хват.
Хватай именья, девушек, короны,
И золото хватай, и ты – богат.
Судьба к хватающему благосклонна.

Вы «золото» сказали? Целый клад
Скопили мы и заперли в ущелье,
Но аримаспы это подглядели,
Украли и над нами же трунят.

Мы им покажем, жуликам пропащим!

Но не сегодня. Нынче торжество.
А за ночь остальное мы растащим
И в этот раз добьемся своего.

По мере сил я к месту привыкаю
И даже ваши мысли понимаю.

Мы выдыхаем звуки грез едва,
А вы их превращаете в слова.
Но назовись, чтоб мы тебя узнали.

Мне имена различные давали.
Скажите, между прочим, с нами рядом
Нет путешественников-англичан?
Они так любят изученье стран,
К полям сражений ездят, к водопадам.
Им подошел бы вид таких полян.
Мне также псевдоним был ими дан.
Они меня назвали в старой пьесе
«The old Iniquity» с обычной спесью.

Но почему?

Мне это невдомек.

Ты сведущ в звездах? Ты б прочесть не мог,
Что в их расположении таится?

Звезда сменяет на небе звезду,
Свет молодого месяца струится.
Я славный у тебя приют найду,
Согрей меня своею шкурой львицы.
Зачем нам уноситься в звездный край?
Шараду иль загадку мне задай.

Ты можешь сам задать ее успешно.
Ведь, собственно, ты – парадокс сплошной.
Ты – это то, в чем с силою одной
Нуждаются и праведный и грешный:
Один, чтоб злу всегда сопротивляться,
Другой, чтоб злу всецело подпадать.
Все для того, чтоб Зевсу повод дать
Премило над обоими смеяться.

Мне мерзок он!

И мне не по нутру.

Мерзавец здесь совсем не ко двору.

Как ты – когтями, если не сильнее,
Царапаться ногтями я умею.
Попробуй-ка!

Ты можешь здесь остаться.
Тебя потянет самого домой.
Там край родной, свои и домочадцы,
А здесь, мне кажется, ты сам не свой.

Ты привлекаешь верхней половиной!
Но ужасаешь нижнею, звериной!

Лап наших испугался? Поделом!
Попался, старый? Так тебе и надо.
У львицы в лапах на себя досадуй,
Что ты без лап, с копытом, да и хром.
В вышине сирены пробуют голоса.

Какие птицы с пеньем забрались
В приречный этот тополь у теченья?

Не вслушивайся лучше. Берегись.
Храбрейших погубило это пенье.

Ах, не путайтесь с презренным
Этим сфинксовым отродьем.
Обратитесь к нам, сиренам.
Мы красой всех превосходим,
Трели голосом выводим.

Вы заставьте их спуститься.
Что они забились в листья,
Всяких коршунов когтистей?
Лишь заслушайтесь, – в награду
Разорвут вас эти птицы,
Вылетевши из засады.