Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

С приездом, с приездом,
Старинный патрон:
Твоим появленьем
Наш рой привлечен.
Ты сеял нас редко
Числом небольшим,
И тысячью тысяч
Теперь мы кишим.
Таинственно скрытен
Лукавец и плут,
А вши прямодушно
Наружу ползут.

Рад видеть этот молодой приплод.
Вы только сейте, урожай придет.
Еще раз плащ встряхну. Поодиночке
Взлетает моль из ветхой оболочки,
Жучки, букашки, живо по углам!
Скорей запрячьтесь глубже в старый хлам!
В забытые глухие закоулки,
На дно пустой рассохшейся шкатулки,
Между горшечных пыльных черепков,
В пергаменты, в глазницы черепов.
Под этой гнилью и негодным ломом
Естественно водиться насекомым.

Накину вновь я этот балахон,
Как будто важным званьем облечен.
Но мало называться принципалом,
Иметь студентов надо под началом.

Гул приводит в содроганье
Лестницу и стены зданья.
Молньи блещут в окнах дома,
И трясется пол от грома.
Под влияньем отголоска
Сверху сыплется известка,
Двери сами силой крена
Отворяются мгновенно.
В Фауста былом наряде
Великан какой-то сзади
Подзывает, улыбаясь,
Но от страха я шатаюсь.
Как мне быть? Бежать? Остаться?
Что грозит мне? Как дознаться?

Войдите. Ваше имя – Никодим?

Действительно. Молитву сотворим.

Ну, это мы оставим.

Как мне лестно,
Что имя вам мое небезызвестно.

Так, несмотря на возраст пожилой,
Еще вы студиозус, милый мой?
Иной к штудированью пристрастится
И уж не знает этому границы.
Большое множество простых умов
Живет постройкой карточных домов,
Хотя при жизни даже самый стойкий
Доводит редко до конца постройку.
Но доктор Вагнер – разговор иной.
Учитель ваш, прославленный страной, —
Единственный ученый по призванью,
Который ежедневно множит знанья.
Живая любознательность к нему
Притягивает слушателей тьму.
С вершины кафедры он объявляет
Всему, что было раньше, пересмотр,
И сам ключами, как апостол Петр,
Земли и неба тайны отмыкает,
Все признают его ученый вес,
Он затмевает остальных по праву.
В лучах его известности исчез
Последний отблеск Фаустовой славы.

Простите, сударь. Так судить нельзя.
Я ваше заблуждение рассею.
Как ни почетна доктора стезя,
Он выдается скромностью своею.
Он свыкнуться не сможет никогда
С исчезновеньем славного предтечи,
Ждет возвращенья Фауста года
И только жив мечтой об этой встрече.
Вы видите, в теченье многих лет
Осталось все, как до его пропажи,
Доныне доктор Вагнер был на страже,
Чтобы всегда был заперт кабинет.
Но силой звезд свершен переворот.
Я слышал гром и видел молний вспышки,
Замки слетели, лопнули задвижки,
И мы смогли попасть под этот свод.

Где доктор сам? Нельзя ли мне к нему?
А может быть, я сам его приму.

Он затворился в строгости такой,
Что я боюсь смущать его покой.
В теченье месяцев, вообразите,
Прикован он к великому открытью.
Кто в чистоте держал свой гардероб,
Стал грязен и чумаз, как углекоп.
Сам до бровей покрылся сажей черной
И воспалил глаза вздуваньем горна.
Так день и ночь, закрывшись на засов,
Он счастья ждет под музыку щипцов.

Неужто он и от меня в затворе?
Я ход его открытия ускорю.

Едва успел до кресла доплестись,
Знакомый гость откуда ни возьмись!
Он – человек формации новейшей
И, следовательно, нахал глупейший.

Что я вижу? Сняты скрепы
С двери каменного склепа?
Стало быть, конец гнездовью,
Портившему столько крови
Молодому поколенью
Духом падали и тленья?
Стены этой древней кладки
В разрушенье и упадке.
Лучше не соваться близко,
Чтоб не подвергаться риску.
Можно жертвой стать обвала, —
Этого недоставало.
Узнаю тебя, твердыня!
Мальчиком я, рот разиня,
Слушал в этих же палатах
Одного из бородатых
И за чистую монету
Принимал его советы.
Все они мой ум невинный
Забивали мертвечиной,
Жизнь мою и век свой тратя
На ненужные занятья.
Вот один из них в приемной
Скрылся в нише полутемной.
Ба! Никак, он в том же платье?
В этом меховом халате,
Видя, как еще я мал,
Он мне пыль в глаза пускал.
Как глубок его подлог,
Я тогда понять не мог.
В нынешнее время – дудки!
Не пройдут такие шутки.
Милейший! Если Леты муть в разлитье
Вам памяти песком не затянула,
Я ваш студент тех лет, успевший выйти
Из-под академической ферулы.
Я в вас не замечаю перемены,
А я переменился совершенно.

Рад, что пришли вы без заминки.
Я оценил вас в тот приход.
Мы бабочку уже в личинке
Угадываем наперед.
Вы радовались так по-детски
Своим кудрям и кружевам.
Но стрижка без косы, по-шведски,
Идет гораздо больше вам.
Лишь философский абсолют
Не заносите в свой уют.

Почтеннейший! Хоть мы на месте старом,
Зато у нас иные времена.
Двусмысленности не пройдут вам даром,
Мне сущность их теперь насквозь ясна.
Над мальчиком вы потешались вволю!
Вы б этих штук теперь не откололи.
Такой прием теперь недопустим.

Как неприятна правда молодым,
Когда ее в лицо мы говорим.
Когда-то нами вбитые начала
Жизнь после подтверждает, что ни шаг,
Им кажется, что тут развитья знак:
«Мы возмужали, мы народ бывалый,
А наш учитель жалкий был дурак».

Скорей хитер, чем глуп. Где педагог,
Который бы сказать всю правду мог?
Тот лишнее приврет, а тот убавит
И детскую доверчивость обставит.

Как и всему, ученью есть свой срок.
Вы перешли через его порог.
У вас есть опыт, так что вам пора,
По-моему, самим в профессора.