Юрий Нагибин - Колокола

Импр.Прошу извинить мое внезапное вторжение. Я растерян!.. Ваше требование так неожиданно, так, простите, неразумно и не соответствует нашей деловой серьезности!..

Рахм.Мое требование категорично! Отныне все сборы от концертов будут поступать в фонд помощи Красной Армии. И я хочу, чтобы об этом было объявлено в газетах, афишах и программках. Иначе отказываюсь играть!

Импр.Это невозможно. Вы не представляете, какую неустойку…

Рахм.Я уже подсчитал! Уплачу! Найду другую контору! И буду играть для Красной Армии!

Импр.Послушайте, мистер Рахманинов, ваш благородный жест не поймут. Скажут, что вы заискиваете перед большевиками.

Рахм.А разве большевистская Россия не союзница Америки в этой войне?

Импр.О Господи!.. Но интересы разные. Америка воюет, как бы не воюя. Обыватель знает о Пёрл-Харборе… Но он думает, что Сталинград где-то в Африке.

Рахм.Я более высокого мнения о ваших соотечественниках. Думаю, что за истекший год они разобрались в географии и поняли, что Волга куда ближе к Потомаку или Гудзону, чем их учили в школе.

Импр.Влиятельные круги Америки не хотят помогать России. Они препятствуют всякой помощи. Зачем артисту марать руки в этой грязи?

Рахм.Я надеюсь сохранить руки чистыми. И при этом поломать гнусное невмешательство. Я обращаюсь к обыкновенным людям, которые любят музыку, а значит, имеют сердце.

Импр.Вы не представляете, какой вой поднимется в эмигрантских кругах.

Рахм.Я уверен, что рано или поздно, но они одумаются.

Импр.Вы сломаете себе шею, одумайтесь! Одумайтесь, мистер Рахманинов! Не подрубайте сук, на котором сидите. Политика не для вас!

Рахм. В России решается: быть или не быть человечеству.

Импр.Не надо великих слов. Вы же не считаете нас фашистами? Мы просто деловые люди, любим музыку, любим вас и не хотим потерять наше многолетнее и взаимовыгодное сотрудничество.

Рахм.И мне не хочется терять!. Одним словом — мое требование категорично!

Импр.Довольно! Хотите сломать себе шею? На здоровье! Будет не просто провал, будет катастрофа!

Гаснет свет. Звучит Прелюдия ре-минор.

Возле печурки небритые, истомленные бойцы. Среди них — укрытый одеялом Иван. Его одежда сушится над печуркой. На простреленном щите надпись: «Здесь встали насмерть гвардейцы Родимцева». Тихо звучит Прелюдия ре-минор.

Иван.Спасибо тебе! Затонул бы я, если бы не ты…

Боец.Не стоит, папаша!

Иван.Очень даже стоит… Закурить не найдется? Мой табачок малость отсырел. ( Ему дают махорку, он закручивает козью ножку .) Сколько раз я тонул, и горел, и взрывался, и пулей меня брали, и штыком, а я все живой.

Солдат.Может, и вовсе не помрешь?

Иван.Может, и так! Но до главного дела — точно не помру.

Солдат.А какое оно — главное дело?

Иван.Ясно какое. Чтоб его назад погнали. Тогда можно и в бессрочный отпуск.

Входит лейтенант.

Лейтенант.Что же нам с тобой делать, отец? Отсюда не выбраться, разве что водой.

Иван.А я сушей уйду. Вместе с вами. На запад. Я солдат двух войн: мировой и гражданской. «Георгия» имею. Небось и тут сгожусь. Буду у вас «сыном полка».

Лейтенант.Скорей уж «дедом полка».

Иван.Винтарь лишний найдется?

Лейтенант.Лишнего оружия у нас хоть отбавляй. С боеприпасами хуже.

Иван.Хороший солдат даром зарядов не тратит!

Вбегает дежурныйс криком «Фрицы!». Все бойцы кинулись по своим местам. Иван впервые воевал, закутанный в одеяло.

Затемнение.

Сцена в концертном зале в Нью-Йорке. Рахманиновв безукоризненном фраке, стройный, подтянутый, сидит за роялем. Звучит Прелюдия ре-минор. Прозвучал последний аккорд. Рахманинов с усилием поднялся, сделал шаг вперед, наклонил голову и схватился за поясницу. Мертвая тишина. Спустя несколько секунд раздался голос из зала: «Браво, Рахманинов!» За ним раздался еще один: «Брависсимо, великий Рахманинов! Слава!!!» Последовала буря аплодисментов.

Ведущий( перекрывая овацию ). По залу раздавались голоса лучших людей века, среди них: Леопольд Стоковский, Артур Рубинштейн, Томас Манн, Ремарк, Бруно Вальтер, Орманди, Крейслер, Бруно Франк, Стравинский, Теодор Драйзер, Добужинский, Яша Хейфиц, Генрих Манн!

К ногам Рахманинова упал букет белой сирени. Аплодисменты стали затихать. К Рахманинову подбежал журналист.

Журн. Спасибо, мистер Рахманинов. Вы настоящий человек!

Рахм.Вы можете дать мое заявление в вашей газете? Пишите. Весь сбор от моих концертов пойдет в фонд Красной Армии. Я призываю всех честных американцев, своих соотечественников, живущих в Америке, всех людей доброй воли оказать посильную помощь воинам Красной Армии, отстаивающим Сталинград.

Журн.Ну и характер! Больше ничего не будет?

Рахм.Все остальное не важно!

Журналиствыходит. Вбегает Наталья Александровна.

Наташа.Сережа, какой триумф!

Рахманинов вручает ей букет сирени.

Рахм.Фея Сирени — это Федюшин — генеральный консул Советского Союза.

Наташа.Сережа, почему ты схватился за поясницу?

Рахм.В самом деле? Я и не заметил!

Темнота.

Усталые, потные, грязные, многие забинтованные бойцыужинали.

1-й солдат.Сколько я этого горохового пирея сожрал… На всю жизнь музыки хватит.

2-й солдат(с забинтованной головой). Ты, видать, долго жить собрался?

1-й солдат.До самой смерти!

Лейтенант.Не раскупоривайтесь, ребята, и чтоб оружие под рукой. Он скоро опять пойдет!

2-й солдат.Когда он угомонится, дьявол!

1-й солдат.Когда мы его угомоним.

2-й солдат.Покрутите, товарищ лейтенант, может, чего поймаете!..

Лейтенанткрутит трофейный радиоприемник. Шум, свист эфирных звуков… И вдруг тихий женский голос:

2-й солдат.Оставьте это, товарищ лейтенант.

2-й солдат.Душевно!

Иван.Рахманинов! Сергей Васильевич! Старый друг!

2-й солдат.Ври, да не завирайся, сын полка! Какой он тебе может быть друг?

Иван.С самых молодых юных лет. Мы с ним одну девушку любили, она после моей женой стала.