Ларс Нурен - Пьесы

ДАВИД.Мам, я хочу посмотреть шестидневный пробег.

МАРТИН.Каждое утро четыре года подряд я вставал в половине седьмого, шел будить тебя, потом спускался, чтобы сварить тебе кофе и два яйца, которые я подавал на стол, положив возле блюдца две сигареты. Затем снова бежал наверх и говорил, что тебе надо поторопиться, чтобы успеть на автобус. А ты только падал на кровать и засыпал, мне приходилось тебя тормошить, а потом ты спускался, капризный и недовольный, как обычно, съедал яйца и выпивал кофе, хватал сигареты и деньги и, едва попрощавшись, уходил, но, вместо того чтобы поспешить на автобус, ты обегал вокруг дома и заходил в него через большой вход, крался вниз и прятался там в мужском туалете… Если бы твой классный руководитель не позвонил мне и не спросил, почему ты последнее время не ходишь в школу, мы бы так ничего и не узнали. Тебе не стыдно?

Пауза.

Давид, тебе не стыдно? Старик отец встает ни свет ни заря, готовит тебе завтрак… а ты плюешь ему в душу… Ну все, с меня хватит, черт побери! Больше ты мне не сын. Мой сын — тот, кто жив, а твой — тот, кто мертв… Мудрый сын приносит отцу радость, а сын безрассудный приносит печаль своей матери… Дай мне своего сына, и мы съедим его… Слышишь, Элин, я знаю Библию так же хорошо, как и ты. Такой бодрой я не видел тебя уже несколько месяцев. У тебя даже цвет лица изменился.

ЭЛИН.Это синяки.

МАРТИН.Все шутишь… Смотрите, а вот и Густафсон!

Все оборачиваются. МАРТИН вскакивает и убегает.

ГЕОРГ.Сейчас смоется! Давид, хватай его!

МАРТИН (запирается у себя в кабинете). Ха-ха! Ну что теперь скажите? Получили? Подонки! (Строит гримасы.)

ЭЛИН (раскрывает пылесборник, чтобы вытряхнуть подвески, достает оттуда бутылку). Смотрите.

ГЕОРГ.Что это?

ЭЛИН.Это что такое?

МАРТИН корчит ей рожи.

ГЕОРГ.Ты кого там изображаешь? Капитана Хорнблауэра?

ДАВИД.Нет, он похож на епископа Хеландера. (Кричит.) Ты прям капитан Куиг.

МАРТИН.Что?

МАРТИН скидывает пиджак, закуривает.

ЭЛИН принимается мыть посуду.

(Кричит.) Я уже вымыл! Оставь! Идиотка! Ты что, пьяна?

ГЕОРГ.Мне выбить окно? Выруби свет, пусть сидит в темноте и считает купоны.

ДАВИД.Тогда я не смогу посмотреть шестидневный пробег, если он будет купоны считать.

ЭЛИН.Лучше всего дать ему несколько таблеток и уложить спать.

ГЕОРГ.Несколько?

ЭЛИН.У меня есть второй ключ.

ГЕОРГ.Он заметит.

ЭЛИН.Давид его отвлечет. А я открою дверь.

ДАВИД.Что надо делать?

ЭЛИН.Зайди с передней стороны, поговори с ним. Попробуй отвлечь его. А я буду сидеть за столом.

ДАВИД.О чем говорить-то?

ЭЛИН.О чем угодно. О чем-то приятном.

ДАВИД.Не могу.

ЭЛИН.Можешь.

ДАВИД.Пап… Ты меня слышишь?.. Па-ап?

МАРТИН.Что ты хотел?

ДАВИД.Папочка…

МАРТИН.Иди наверх, ложись спать. Возьми с свою маму, иди наверх и ложись.

ДАВИД.Папа… Папочка.

МАРТИН.Я спрашиваю, что ты хотел? Оставь меня в покое. Ты что, не видишь, я здесь.

ДАВИД. Пап… послушай меня. Ты слышишь, что я говорю?

МАРТИН.Нет. Иди отсюда.

ДАВИД.Пап, ну пожалуйста…

МАРТИН.Я устал от твоих «пожалуйста»!

ДАВИД.Знаю.

МАРТИН.Ничего ты не знаешь. Посмотри на своего брата, ты только посмотри на него! (Строит рожу ГЕОРГУ.) Берегись его, помнишь, как написано в Библии: И схватил его снизу за пятку!

ДАВИД.Может, все-таки пойдешь наверх, ляжешь? Скоро двенадцать. Тебе надо отдохнуть, ты устал… Ляг поспи, и все станет лучше… ты слишком много работаешь… Иди ложись, отдохни, а завтра поговорим вчетвером… Мы тоже скоро ложимся… Мы же тебе добра хотим. Ты что, не понимаешь?.. Все хорошо… Просто мы беспокоимся.

МАРТИН.Не надо.

ДАВИД.Мы все равно беспокоимся… Во всяком случае, я. А вдруг ты тут заснешь, когда будешь курить, а сигарету бросишь в мусорную корзину, как в прошлый раз? И потом вы опять подеретесь.

МАРТИН.Больше я не скажу ни слова.

ДАВИД.Папочка…

Пауза.

Ты же знаешь, как я люблю тебя… Знаешь?

МАРТИН.Меня не любит никто.

ДАВИД.Неправда.

МАРТИН.Твоя мать-то уж точно. Она никогда меня не любила.

ДАВИД.А я люблю. Ты знаешь об этом?

МАРТИН.Нет… нет… нет…

ДАВИД.Папа, я люблю тебя… Правда. Зачем мне так говорить, если это не так?

МАРТИН.Нет… (Плачет.) Вы все меня ненавидите… Вы меня там караулите… Вам всем на меня наплевать.

ДАВИД.Папа, это не так… Поверь мне… С чего ты взял? Тогда мы бы просто на тебя наплевали. Мама бы ушла. А она ведь с тобой… Сидит здесь… Выйди обними ее, а завтра обо всем поговорим.

МАРТИН.Нет… нет…

ДАВИД.Ты нужен мне.

МАРТИН (рыдает). Нет… нет… Давид… не говори так… не надо… Давид, мальчик мой… (ДАВИД делает знак ЭЛИН.) Давид, не плачь, не плачь, мой мальчик…

ДАВИД.Все в порядке, пап… Выходи, а? Все хорошо.

МАРТИН.Правда?

ДАВИД.Да, мама хочет, чтобы ты вышел.

МАРТИН.Да, конечно, я выйду, а как же мои бумаги, когда я теперь смогу ими заняться?

ГЕОРГ и ЭЛИН открывают дверь.

ЭЛИН.Выходи, тебе пора лечь в кровать!

ГЕОРГ и ЭЛИН выволакивают его из кабинета, тащат вверх по лестнице, уже в спальне впихивают в него таблетки, крепко держат его, он кричит, что умирает, что они убивают его.

ДАВИД остается на кухне, включает большую радиолу, ищет нужную волну, останавливается на новостях о Чессмане, что-то говорят по-французски, затем голоса исчезают, слышится шум и треск, музыка, сигналы и позывные. ДАВИД подкручивает звук, вдруг женский голос шепотом произносит его имя: «Давид… Давид». Он делает звук еще громче. Он испуган. Голос исчезает.

ГЕОРГ.Он уснул.

ЭЛИН.Даже не знаю, сколько таблеток я ему дала.

Пауза.

Это был дормидон. (Наливает себе кофе.)

ДАВИД.Я тоже хочу. (Берет кофе.) Ну теперь-то можно посмотреть шестидневный пробег?

ГЕОРГ.Посмотреть, как несколько идиотов с масляными задницами наяривают на великах?

ДАВИД.Мне нравится.

ГЕОРГ.И что здесь интересного?

ДАВИД.Тебе не понять, и я не смогу тебе объяснить. Ну что, завтра едем в Мальмё?

ЭЛИН.Смотря в каком он будет состоянии.