Ларс Нурен - Пьесы

ТОМАС.Нет.

ФРАНК (вальяжно кидает тяжелую хрустальную вазу ТОМАСУ ). Ну пожалуйста… (Осторожно.) Не знаю, могу ли я говорить с тобой о таких вещах… Думаешь, могу?

ТОМАС (поймал вазу и теперь бросает ее так же вальяжно обратно). О каких?

ФРАНК (ловит вазу). Ну о таких… как я начал говорить… Можно?

ТОМАС.Ну давай… Попробуй…

Они щурятся, словно на свет рампы, хотя на улице уже светло, быстро, но медленно — они вальяжно, но старательно перекидывают друг другу тяжелую узкую хрустальную вазу — словно тот, кто поймал ее, не может удержаться от того, чтобы бросить вазу обратно.

ФРАНК.Да… я попробую…

Пауза.

Ты не замечаешь?

ТОМАС.Ну наверное…

ФРАНК.Что?

ТОМАС.Наверное, говорю.

ФРАНК.Наверное?

ТОМАС.Да, а что?

ФРАНК.Ничего. Что ты сказал?

ТОМАС.Сейчас?

ФРАНК.Да.

ТОМАС.Ничего. Ничего не сказал… Просто смотрю на тебя. Ты о чем?

ФРАНК.Нет, ничего. Ничего особенного… Прости.

ТОМАС.Точно?

ФРАНК.Абсолютно ничего.

ТОМАС.Ну уж нет.

ФРАНК.Да все в порядке.

ТОМАС.В чем дело?

ФРАНК.Сердце.

ТОМАС.Сердце?

ФРАНК.Да, сердце.

ТОМАС.Что с ним?

ФРАНК.Бьется.

ТОМАС.Вот как…

ФРАНК.Не слышишь?

ТОМАС.Нет… Это твое сердце так колотится?

ФРАНК.Да, очень громко. Слышишь?

ТОМАС.Нет.

ФРАНК.Я волнуюсь.

ТОМАС.Из-за чего?

ФРАНК.Не знаю.

ТОМАС.Да, ты из-за чего-то серьезно волнуешься.

ФРАНК.Я очень легко начинаю волноваться. Не знаю уж почему.

ТОМАС.Ты устал?

ФРАНК.Почему ты спрашиваешь?

ТОМАС.А что, если я не поймаю?

ФРАНК (спокойно). Не надо. Она очень ценная.

ТОМАС.Да ладно.

ФРАНК.Это моей мамы.

ТОМАС.И какая же ей цена?

ФРАНК.Ну, обычная хрустальная ваза.

ТОМАС.Ну, я не собираюсь ее ронять.

ФРАНК.Я тоже. Я не это имел в виду.

ТОМАС.А что ты имел в виду?

ФРАНК.Да просто.

ТОМАС.Я не думаю, что она разобьется, если ее уронить.

ФРАНК.Нет. Наверняка нет.

ТОМАС.Нет.

ФРАНК (встает. Обходит ТОМАСА). Теперь другой рукой?

ТОМАС.Конечно.

ФРАНК.Ты никогда не целовался с мужчиной?

ТОМАС.С мужчиной?

ФРАНК.Да, эротический поцелуй с мужчиной.

ТОМАС.В губы?

ФРАНК.Да?

ТОМАС.Прямо в губы?

ФРАНК.С языком?

ТОМАС.С языком?

ФРАНК.Глубоко?

ТОМАС.То есть?

ФРАНК.Ну, засовывая язык глубоко в рот?

ТОМАС.Почему ты спрашиваешь?

ФРАНК.Понимаешь?

ТОМАС.Нет.

ФРАНК.Трезвым, я имею в виду?

ТОМАС.Ты думаешь о ком-то конкретно?

ФРАНК.Почему ты так думаешь?

ТОМАС.Почему я должен так думать?

ФРАНК.Тебе никогда этого не хотелось?

ТОМАС.А тебе?

ФРАНК.Трезвым, я имею в виду?.. Я вообще не так много пью. Становлюсь странным каким-то. Я никогда не пьянею. Ты сейчас пьяный?

ТОМАС.Прости?

ФРАНК.Ты…

ТОМАС.Да.

ФРАНК.Хочешь со мной сейчас поцеловаться?

ТОМАС.С тобой?

ФРАНК.Да… Поцелуй меня сейчас. Прямо сейчас.

ТОМАС (встает). Но тогда я должен поставить вазу.

ФРАНК.Да, конечно, я тоже.

ТОМАС.Ты можешь не кидать ее.

ФРАНК.Ты можешь не ловить ее.

ТОМАС.Так хуже.

ФРАНК.Да, я понимаю.

ТОМАС.Можем перестать одновременно.

Пауза.

ФРАНК.Одновременно?

ТОМАС.Ну да. Оба одновременно.

Пауза.

ФРАНК.Как это?

ТОМАС.Если ты не бросишь ее, то я не поймаю.

ФРАНК.Лучше я не буду ловить ее.

ТОМАС.Она не потяжелела?

ФРАНК.Нет, стала легче.

ТОМАС.Это ведь не урна?

ФРАНК.Нет, это ваза.

ТОМАС.Все медленнее и медленнее.

ФРАНК.Я не могу остановиться.

ТОМАС.А что, если ты промахнешься?

ФРАНК.Как это?

ТОМАС (вынуждает ФРАНКА отодвинуться назад, к входной двери). Что, если я брошу ее тебе в лицо?

ФРАНК.Это будет ужасно.

ТОМАС.Ты боишься?

ФРАНК.Да.

ТОМАС.Чего?

ФРАНК.Какое тебе дело?

ТОМАС.Никакого.

ФРАНК (вежливо). Или все же есть?

ТОМАС.Мне глубоко безразлично.

ФРАНК.Нет, ты прав… Женщины прежде всего — чтобы ходить всюду вместе, поддерживать друг друга, спать в одной постели, есть вместе, спускать за ними воду в туалете, держать их за руку — я терпеть этого всего не могу… Тебе нравится? Если я нахожусь в одном помещении с женщиной и она засыпает — у них ведь есть такая удивительная способность спать, словно ничего не может случиться, — тогда я обычно лежу рядом, смотрю на нее и думаю, что вот, вот, самый подходящий момент для успешного убийства, сейчас звезды сошлись, сейчас я ее убью — и на меня находит такое желание убивать, просто убить ее, бедная, бедняжка, у которой никого, кроме меня, нет. (Бросает хрустальную вазу в стену, через открытую дверь туалета. Ваза разбивается.) Женщины всегда хотят, чтобы мы были такими ужасными, какими они нас не хотят видеть, — им удается сделать нас ужасными… У тебя никогда не было такого желания убить? Никогда?.. Ты уверен? Они хотят только получать и получать. (Отчаянно, серьезно.) Томас… Ты не понимаешь?.. Не понимаешь?.. Кажется, что я тону… Ну пожалуйста, подойди сюда… Томас… Поцелуй меня… Ну пожалуйста?.. Здесь кроме нас, никого.

ТОМАС.Что?

ФРАНК.Здесь, кроме нас, никого. Поцелуй меня.

ТОМАС.Ты в своем уме?

ФРАНК.Я одинок. Я одинок.

ТОМАС.Заткни пасть.

ФРАНК.Я уже не знаю, как меня зовут… Как меня зовут?

ТОМАС.Не прикасайся ко мне… Убью тебя.

ФРАНК.Не говори так… Я приду к тебе.

ТОМАС.Убью!

ФРАНК.Я так одинок. Я скоро взорвусь. Никто этого не замечает.

КАТАРИНА возвращается, становится около столика, снимает рваное мокрое платье — стоит голая, в одних трусах.

Мы тут вообще-то разговаривали.

Пауза.

Друг мой, не сходить ли тебе домой за твоей женой? Чем она там занимается? Сидит и плачет? Она не из тех, может покончить с собой — взять и выпрыгнуть из окошка, или она только набирает вес?.. Дорогая, ты не замерзла? Ну пожалуйста, надень хоть что-нибудь.