Бото Штраус - Время и комната

Георг.Кто вы? Что вам здесь надо?

Киприан.Это вы! Это вы замордовали матушку природу! Это вы стояли на вокзале! Я вас видел в кино. Нельзя ли помягче. Я все-таки тоже инвалид войны. Нет-нет, эти данные разглашению не подлежат. Так точно! А я говорю, прекратить! Все, хватит! Бандиты! Позорники! Ваша стройка не пройдет! Ваша стройка не пройдет!

Элен (испуганно и тихо). Помогите!

Киприан (со смехом). Да нет, не бойтесь. Это я пошутил. Я, похоже, заблудился.

Георг.Послушайте, приятель! А ну-ка, давайте-ка отсюда, быстро!

Киприан.С этим проклятым экологически чистым строительством теперь никогда не знаешь, где кончается городской парк, а где начинаются частные владения. А ворот у вас вообще нет?

Георг (к Элен). Ты опять забыла задвинуть решетку. (Уводит Киприана в глубь сцены.) Пойдемте…

Киприан.Вот древние китайцы, они утверждали, что весь земной шар вдоль и поперек испещрен магическими тропками. Наверно, одна из таких тропок прямо через вашу гостиную проходит. На вашем месте, я бы этим занялся…

Георг (возвращаясь). В этом парке от сумасшедших просто проходу нет. А если ты ворота не будешь закрывать, они по дому начнут бегать.

Элен.Да, Георг.

Георг.Вот что я еще хотел сказать… Этот твой выпад против негров, совсем недавно, надеюсь, это не серьезно?

Элен.Не серьезно? Почему не серьезно?

Георг.Но откуда в тебе возникает такое чувство ненависти?

Элен.Не знаю. Откуда-то из головы. Но оно и в крови тоже.

Георг.Тебя хоть один негр хоть раз чем-нибудь обидел?

Элен.Они омерзительны. Разве этого не достаточно? Они — это само зло на земле. Они хотят задушить, растоптать, уничтожить белую расу. Стремятся к мировому господству. И у них нет души, только это гнусное, липкое черное тело и жажда власти.

Георг.А мне казалось, они такие ленивые…

Элен.Ленивые, да… Но при этом властолюбивые.

Георг.Послушай, Элен, я адвокат. Мой профессиональный долг — защищать права слабых, преследуемых, права меньшинств. Я представляю интересы квартиросъемщиков против домовладельцев, иностранцев против немецкой бюрократии…

Элен.И прекрасно, и замечательно! Какое это имеет отношение к черномазым? У нас тут, слава Богу, таких черномазых, которыми надо заниматься всерьез, и нет вовсе. Так что нам и спорить не о чем. Это все равно, как один протестантской веры, а другой — католической. По мне, пусть каждый остается при своей вере, хорошему браку это не может помешать.

Георг.Но не могу, не могу я быть женатым на расистке!

Элен.Можешь.

Георг.Господи, какое жуткое надувательство… Да как же вы, мадам, мне раньше-то не сказали?! И как это вообще, дорогая, вы можете жить среди людей, нося в себе такие ужасные, такие болезненные предрассудки! К тому же о таких вещах полагается предупреждать заранее…

Дом в парке. Лунный свет. Титания в облике «Женщины из иных времен» медленно и как бы издали приближается к дому. Слышно, как шуршат ее юбки. Из своего дома выходит Учтивец. На нем темный костюм, берет, очки, в руках зонтик-трость. Он тщательно запирает дверь. Тем временем Титания оказывается у него за спиной. Он раскланивается и уходит. Титания берется за ручку, отворяет дверь и входит в дом. Учтивец оборачивается, видит, что дверь его дома приоткрыта, трясет головой, возвращается, долго изучает замок, снова запирает дверь на ключ и идет в прежнюю сторону. Внезапно он останавливается и восклицает: «Позвольте, что вам понадобилось в моем доме!». Снова бежит обратно, отпирает дверь, кидается в дом. Вскоре раздается жуткий долгий крик, причем мужской голос превращается в детский. На пороге появляется Титания, держа на руках мальчика лет десяти, — это уменьшенная копия Учтивца, тоже в темном костюмчике, в берете и очках, с зонтиком. Титания относит этого маленького человечка к песочнице и сажает на край так, чтобы он видел светлый проем в цирковом занавесе. После чего Титания исчезает справа за кустами.

Слева появляются Первенец и Девочка с плюшевой собакой.

Первенец.Вы, похоже, не такая грубая, как другие. У вас такие нежные лопатки.

Девочка.Лопатки у человека — это на самом деле засохшие крылья.

Первенец.Да ну? Неужели правда?

Девочка.Да-да. Точно правда. (Достает из кармана джинсов солонку и сыплет себе соль в рот.) Вокруг все люди очень хорошие, только мне через стенку к ним не пробиться.

Первенец (нервно). Гм-гм.

Девочка.Вообще-то я здесь недавно. Я еще не знаю, кем я стану. Но предчувствие у меня хорошее.

Первенец.Гм-гм. Знаете, на что я еще слабо надеюсь, так это на душевное тепло среди всего этого бедлама. На фоне всеобщего ожесточения, всех этих демонстраций, подожжённых ящиков и автомобильных шин, да…

Девочка.Я чувствую в себе столько сил, но они направлены против меня же…

Первенец.Гм-гм.

Девочка (сыплет соль в рот). Соль ложками могу есть.

Первенец.Гм-гм. Но ведь не исключено, что кто-нибудь захочет с вами поцеловаться…

Девочка.А вижу я вот что: гигантский машинный мир, с одной стороны, и вот такусенький крохотный мирок несчастных и грязных тварей — с другой.

Первенец.Гм-гм. Но кое-каких успехов мы все-таки достигли. Уже никому не придет в голову, например, отменить гигиену…

Девочка.Гигиена. Террор. От нее на коже одни грибки, гнойники, лишаи и хрен знает что еще.

Первенец.Гм-гм.

Они доходят до кустов. Первенец нервно оглядывается по сторонам.

Девочка.Сегодня ночью мне опять снилось, будто родственников повсеместно отменили, причем до основанья. Сразу после рожденья человек занимает свое место в обществе. Семьи практически вообще не успеваешь почувствовать. Есть только друзья, приятели, товарищи по работе, воспитательные кружки, коммуны, соседи по коммунальной квартире и все такое.

Первенец.Кошмар!

Девочка.Да нет, я бы не сказала. Какое-то зерно истины в этом есть.

Первенец.У вас что, нет родственников.

Девочка.У меня? Почему же. Еще какие.

В тот момент, когда Девочка снова подносит ко рту солонку, Первенец кидается на нее и тащит в кусты.

Первенец.Ах ты, маленькая грязная бестия! Сейчас, моя серая мышка, я сделаю тебя первой красавицей Европы! Я тебе покажу Микки-Мауса. Только тихо, тихо, без шума! Сейчас я тебя сделаю самой элегантной женщиной на свете… Я выполню все твои прихоти, но если и ты меня продинамишь, как Инга Петерс, я тебя отделаю по первое число… Вот теперь ты моя гордая принцесса! Только очень гордая, невероятно гордая, тогда всё у нас будет хорошо…