Василий Капнист - Ябеда

И так уж солон мне… Как быть?

Вы знаете, когда похлебки не солить…

Конечно. Между тем ты не забыл искусно
Промеж листов вклеить то показанье устно,
Что мы с покойника?..

Спроворено уж всё.

А те свидетели, которых налицо
Нет, уж подставлены ль?

Уж все, сударь, готовы.

Да твердо ль внушены? и все ли однословы?

Не разобьются уж они в словах, сударь!

А те указики, что дал я, секретарь?..

Все к делу поместил.

Итак, уж ладно дело?

Извольте приступать, сударь, к суду вы смело.

Благодаря творца, удачно здесь клеим,
Но чтоб в Саратове по стареньким моим
Делам не вышло мне…

А что же вам опасно?

Я письма получил: еще не видно ясно…

С которой стороны?

Ты помнишь спор за лес?

Ну!

И убитый?

Что ж? неу́жель он воскрес?

Никак; но дело-то умерше воскресает.

Вздор: кто войдет?

Да черт горами ведь качает.

Нет ни наследничка…

Отколь, не знаю, зло,
Но до наместника уж дело-то дошло.

Да у наместника…

Приятелей имею,
Но я на них весьма надеяться не смею.
Ведь та беда, теперь не так, как в старину:
Бывало, кто уж раз возьмет твою казну
В замену совести, то уж солгать стыдится;
Теперь хоть от тебя, как прежде, всяк щечится,
Хоть всяк обеими по старине берет,
Но если дело где доходит до хлопот
И ежель туго где прийдет стоять за другом,
То он и с кошельком вильнет направо кругом.
Но что о будущем – о настоящем мне
Здесь нужно хлопотать: с отцом наедине
Я постараюся условиться о деле,
Чтоб скомкать нам его на этой же неделе.
Он тем охотнее решится мне помочь,
Что выдать за меня свою желает дочь.

Но неужель и впрямь, сударь, на ней жениться?..

Я б должен наперед с ума сойти, взбеситься.
Возможно ль дурочку, в столице лет с шести
Преизбалованну почти до двадцати,
Которая приход с расходом свесть не знает,
Шьет, на Давыдовых лишь гуслях повирает
Да по-французски врет как сущий попугай,
А по-природному ни здравствуй, ни прощай, —
Возможно ли в жену такую взять мне дуру!
С ней разве запереть себя навек в конуру.
Нет, тешатся пускай мать ею да отец,
А я слуга ее, лишь делу бы конец.
Но до того манить мне их женитьбой надо.
Вот на! забыл: сюда, чай, членов всех громада
На именинный пир изволит навалить,
Я всех их наповал хочу перепоить.
А чтобы не довесть хозяев до убытков,
Ступай и разного запаса и напитков,
Как за обед пойдем, сюда ты принеси;
И сам секретаря усильно попроси,
Чтоб был он за меня с хозяином картежить,
А проигрыш его не должен уж тревожить.
Поди, да вот он сам.

Здорово, милый друг!

Я вас ища, сударь, обегал город вкруг:
И в уголовной был, там в нижнюю расправу,
На миг к колодничью я забежал приставу,
Оттоль к межевщику, оттуда в магистрат,
Оттоль в смирительный, оттоль сюда; и рад,
Что вас хоть здесь застал. Я радостну новинку…

Какую?

Тьфу, забыл…

Вот, друг мой, на вспоминку.

Да, да; поймал: она. Да сколько же трудов,
Пока дорылся! Дни…

Ну! без обиняков.
Скажи ее.

Дни три, поверьте, без засыпу…
Ведь надо было мне бумаг огромну кипу…

Я верю; но скажи.

Но прежде чем сказать,
Я должен вам…

Тебе я должен, можешь взять.
Да только лишь скажи.

Как вы нетерпеливы!
Так я скажу, сударь, что вы весьма счастливы
И что моим трудом, вдруг после тьмы забот,
Ваш иск возьмет, сударь, хороший оборот, —
А что? не рады ль вы?..

А ты что не хохочешь?

Скажи лишь прямо всё; я рад дать, что ты хочешь.

Ну так скажите ж мне, как при крещеньи зван
Был друг наш Прямиков?

На что?

Да как?

Богдан.

Зовите ж вечно вы меня Искариотом,
Когда он искони не окрещен Федотом.

Какой вздор!

Нет, не вздор: духовной доведу.

Да если б он был так и назван на роду,
То много ль из того корысти бы мне было?

Что вдруг ваш ум, сударь, так тупо притупило?
Нет нужды знать, зачем он имя пременил;
Поныне он Богдан, а я вам доложил,
Что Прямикова сын в свое, сударь, крещенье
Федотом назван был, то малое ль сомненье
Тут предстоит, что сей Богдан не тот Федот,
О чьем наследии ваш иск, сударь, идет?

Ах, друг ты мой! дружок! Ах, друг ты мой сердечный!
Я благодарностью тебе обязан вечной.
Ну, как же удружил ты этой новизной!

Тьфу, эк он вывернул! – бесовской сын прямой!

Я вам сказал, что вы обрадуетесь сильно.

Да как в делах твое проворство изобильно!
В духовной?

В ней, сударь!