Ульяна Гицарева - Благо

Бомж.Так знают все ж. Толку никакого. Они бабы страшные, никто и связываться не хочет, да и крышуют. Как можно с бабой связываться, которая свое мертвое дитя работать заставляет? Такие на все способны. Ты не переживай уж так. Всякое в жизни бывает.

Алексей.Хочешь, я тебе денег дам? Ты голодный?

Бомж.Аттракцион неслыханной щедрости? Не надо, я не по этой части. А за пачку спасибо. Иди куда шел.

Небольшая церквушка. У входа глянцевые плакаты с изображением святых, электрические свечи с помпадурной формой энергосберегающих лампочек – «Свеча на ветру». В глубине несколько настоящих икон, рукописных. Там же восковые желтые свечи горят неколеблющимся белым светом, не хуже энергосберегающих. Алексейв шапке входит, не решается пройти туда, вглубь, где все и висит, и горит настоящее. Усаживается на лавочку при входе, ждет, что будет. Но ничего не происходит, его даже не замечают продавщицав церковной лавке и пожилая прихожанка,болтающие здесь же, на полосе электрического света.

Прихожанка.Я думаю, уж не Бог ли войну-то нам прислал. (Крестится и зачем-то трижды сплевывает.) Внук мой Тиша, это который от дочки, что за хохла вышла да укатила туда. Помнишь, я рассказывала?

Продавщица.Помню, конечно. Вы его так назвали хорошо, по святцам, – Тихон. Мы еще со старухами смеялись, что вырастет из него батюшка с таким именем…

Прихожанка.Так вот он такую бороду лопатой отпустил…

Продавщица.Какую бороду? Ему ж лет двадцать?

Прихожанка.Вот-вот. Я ж даже не знала, что у молодых такая нарасти сможет. Я говорю: «Что ж ты, Тиша, ее хоть ножницами-то не подрубаешь? Так и ходишь, как леший». А он говорит: «Все сейчас так ходят». Мода вроде. Ну и ладно, думаю. Не беда. Зимой тепло, летом – не обгоришь. А тут дочь звонит и говорит, мобилизация у них, во Львове. Парнишек убивать увозят.

Продавщица.Ай, беда…

Прихожанка.Думаю, побреют моего Тишеньку, да застрелют. А дочь говорит: «Не боись. Тишка с однокурсниками институт кинули, да в духовную семинарию пошли. Тех, кто в семинарии, воевать не берут». Я Тишу попросила к аппарату. Говорю: «Внучек, ты теперь в Бога уверовал с войной-то этой что ли?» А он: «Да-да, бабушка. Мы тут всей компанией сильно уверовали». А что? Пусть. Я рада.

Продавщица.Не зря по святцам назвали.

Прихожанка.Ага. И в семинариях по их районам теперь перекомплект. Вот и Бог войну прислал, вот и уверовали.

Продавщица.Ой, лишь бы по России не пошло, а то граница недалеко, страшно. Я только ремонт на кухне кончила.

Прихожанка.Да не дай Бог… Мужичок! (Алексею.) Мужичок, ты чего с покрытой-то головой уселся?

Алексей (снимает шапку). Так холодно.

Прихожанка.И чаго холодно?! Ты к Господу нашему в гости пришел. Ты что, когда в гости ходишь, так и сидишь на диване околпаченный?

Алексей.Не хожу я в гости.

Прихожанка.А ты откуда взялся-то? Ты не наш, я всех наших знаю.

Алексей.Да я из города. К матери в гости еду.

Прихожанка.А мать как звать?

Алексей (раздельно). Анна Брониславовна.

Прихожанка.Повидать, значит… Она ведь у тебя совсем старуха поди.

Алексей (раздраженно). Да.

Прихожанка.И часто вы видитесь?

Алексей (раздраженно). Да.

Прихожанка.Это молодец. А моих вот не дождешься. (С гордостью.) Они за границей ведь у меня живут, в Европе. А сюда ты чего пришел?

Алексей.Меня крестили здесь. Я уже взрослый был. Лет двадцать назад. Не знаете, здесь еще отец был с такой рыжей бородой…

Продавщица.Михаил? Отец Михаил? Краснощекий такой?

Алексей.Да! Да! Он здесь?

Продавщица.Да ты чего! Он уж лет пять как в тюрьме.

Алексей.Как? Ему разве можно?

Продавщица (хохочет). В тюрьму-то? В тюрьму-то можно. Туда всем можно. А вот людей убивать нельзя.

Алексей.Он убил кого-то?

Прихожанка.Да сожительницу свою. Бедная женщина.

Алексей.Так у него еще и сожительница?

Прихожанка.Да. Он не со зла. Она просто крикливая и злобливая, прости Господи, была… Нельзя про покойников… А он видно выпимши…

Алексей.Что?

Прихожанка.Да нет! Ты не думай! Он не злоупотреблял. Тут, видать, случай какой был, праздник…

Продавщица.Да день рождения у него был!

Прихожанка.Тем более, грех не выпить. А так он был добрый и скромный. Щеки-то у него от этой самой скромности и краснелись. А тебе он куда?

Алексей.Он крестил меня. И с Соней нас, с женой, венчал.

Прихожанка.Ты затем поди и покрестился, чтоб повенчаться?

Алексей.Да.

Прихожанка.Ну, это не грех. Так все и делают. А жена где?

Алексей.Развелись.

Прихожанка.А это грех страшный. Развелись венчанные…

Алексей.Ну, я ж не убил ее.

Прихожанка.Тьфу-тьфу-тьфу… Плюй, плюй, окаянный. Да не дай…

Алексей.Бог?

Прихожанка.Ну.

Алексей.А кто теперь тут главный?

Продавщица.Отец Федор.

Прихожанка.Ой и славный какой. Он прогрессивный у нас, молодой. Тебе благословление на дальнюю дорогу к матери?

Алексей (ухмыляется). Можно и так сказать. Куда не иду, а всё к матери.

Прихожанка.Красиво как сказал!

Двери распахиваются. Поспешно входит юный и подвижный отец Федор.Близоруко щурится, зажимает под мышкой небольшой кожаный портфель, чтобы освободить руки, на ходу протирает краем рясы очки.

Продавщица.Батюшка, тут на благословление на дальнюю дорогу к матери.

Отец Федор (бодрым, чистым голосом). Да, пройдемте поскорее.

Алексей (в ужасе). Нет, не надо мне на дорогу к матери! Мне на исповедь или на прича… щение… Или что там у вас еще в ассортименте?

Отец Федор (удивленно останавливается). Что с вами?

Алексей.Ну… я не знаю.

Продавщица (подсказывает). Груз с души.

Алексей (заводится). Да, мне груз с души нужно снять! Облегчиться мне нужно… Не то говорю?? Надо слова какие-то специальные?! И лет мне много уже, но слов я до сих пор не знаю. И мне стыдно сейчас должно быть, но мне не стыдно! Вы же по этим делам специалист, я – по другим. Мне не должно быть стыдно. Кто по шлакоблокам, кто по душам. Чего вы тогда на меня так уставились? Мне не стыдно!

Прихожанка.Ой, дурной…

Отец Федор (весело). Как вас зовут?