Джон Патрик - Дорогая Памела

Врач. Нет. (Надевает шляпу, спешит к выходу.)

Памела. Почему?

Врач. Мы не страхуем слюнявых котов… (Выбегает.)

Спустя неделю. Тот же подвал в доме Памелы. В центре сцены Сол сосредоточенно пилит балку, подпирающую потолок. Здесь же Человек театра. Справа в углу Глориясмотрит старенький телевизор, очевидно, подобранный тоже где-то на свалке.

Человек театра (читает ремарку) . «Спустя неделю. Тот же подвал Памелы. Сол сосредоточенно пилит балку, подпирающую потолок. Справа в углу Глория смотрит старенький телевизор, очевидно, подобранный тоже где-то на свалке…» (В зал.) На западе иногда выкидывают и телевизоры… особенно под Рождество. Но, конечно, очень плохонькие… (Крутит ручки.) Видите, даже не работает. Вот она, их хваленая техника… (Заходит за телевизор, так, что его лицо оказывается в экране. Начинает что-то быстро-быстро говорить по-английски, пародируя телевизионного комментатора.)

Сол (Глории) . Ну, что ты смотришь? Переключи-ка этого зануду…

Глория подходит, переключает ручку. Человек театра запел, задергался в ритме, пародируя выступления джазового певца.

…и этого кретина – тоже убери!

Человек театра (изображая полицейского репортера) . А теперь наша телекамера установлена возле дома на 12‑й авеню, где только что произошло убийство. Восемнадцатилетний Ральф Брокс задушил собственного дедушку Стива Брокса восьмидесяти лет… Убийца был схвачен на месте преступления. Вот его выводит из дома комиссар полиции. Комиссар, несколько слов телезрителям… (В образе комиссара.) «Обычное убийство, ребята! Ничего интересного. Парень хотел получить страховку, а получит бесплатное сидячее место на тот свет…»

Сол. Выключи этот маразм!

Глория выключает телевизор.

Человек театра (читает ремарку) . «Глория выключает телевизор, экран гаснет…» (Обиженный, уходит.)

Сол. Безобразие! Как можно бесконечно показывать по телевизору насилие и убийства? Это развращает молодежь.

Глория. Нервничаешь?

Сол. Я?! Ничего подобного. Спокоен, как философ. Помнишь, что сказал Сенека?

Глория. Кто это?

Сол. Один умный джентльмен. Жил в Древнем Риме.

Глория. Итальяшка?

Сол. В общем-то, да. Так вот, он сказал: «Спокойствие – это фундамент, на котором возводится здание успеха».

Глория. Откуда ты все знаешь?

Сол. Когда-то я работал в типографии. Там печатали массу книг. Когда по восемь часов делаешь оттиски – поневоле запоминаешь всякую всячину… (Закончил пилить.) Ну вот! Готово! (Оглядел балку.) Подпилено идеально… Господи, почему я не стал лесорубом? (Выходит на середину сцены, примеряется к потолку.) Я думаю, основная тяжесть рухнет здесь… (Делает мелом знак на полу.) Значит, объект ставим сюда.

Глория (со страхом следя за его действиями) . Сол, а может быть, не сегодня?

Сол. Почему?

Глория. Сегодня сочельник. День ее рождения.

Сол. Ну и хорошо. Совместим даты. Я бы, честно говоря, тоже хотел умереть в день своего рождения. Лишнее доказательство гармоничности природы. Человек как бы совершил круг бытия и вернулся в день, откуда появился…

Глория. Я купила ей подарок. (Достала коробку.) Рождественские свечи.

Сол. Замечательно! Они же «за упокой души».

Глория. Замолчи, мерзавец! Не смей говорить про душу! И запомни, перед тем, как ты толкнешь балку, я хочу, чтоб она помолилась. Слышишь?

Сол. Разумеется, девочка. Ты плохо знаешь старого Сола! Неужели ты думаешь, что я способен отправить человека на тот свет без покаяния?

Глория. Ты, слава богу, еще никогда никого не убивал.

Сол. Мысленно – много раз! Мысленно я перестрелял половину своих знакомых. (Подошел к Глории, погладил ее по голове.) Ну, девочка! Выше нос! Сейчас уже отступать поздно. Последнее усилие – тр-ра-ах! – и уже послезавтра ты кладешь в карман 25 тысяч! Сразу станешь шикарно выглядеть, выйдешь замуж за богатого.

Глория. Зачем мне богатый, когда у самой будут такие деньги?

Сол. Хорошо. Осчастливишь какого-нибудь бедняка.

Глория. Еще чего? Чтобы он любил мои денежки больше меня?

Сол. Слушай, я не пойму, кто тебе нужен?

Глория. Мне нужен равный.

Сол. Тогда это я. У меня ведь тоже будет 25 тысяч.

Глория (смеясь) . Иди ты к черту!

Сол. Нет, Глория, правда. Ты станешь моей Маргаритой. Я, как Фауст, верну свою молодость. Подумай, девочка! (Пытается ее обнять.)

Появляется Брэд. Одет он неважно, небрит. В руках держит маленькую елочку и сумку.

Брэд (глядя на Сола, пытающегося обнять Глорию) . Воркуете, голубки?

Сол. Брэд? Вот это сюрприз. Какими судьбами?

Брэд. Проходил мимо, решил навестить друзей. Бывших… (Закашлялся.) Привет, Глория!

Глория (сухо) . Привет.

Брэд. Принес вам елочку, все-таки канун Рождества…

Сол. Подрабатываешь в фирме «Дед Мороз и компания»?

Брэд (усмехнулся) . Вроде того… Симпатичная елочка, верно? Здесь и лампочки зажечь можно. (Хочет поставить елку как раз в то место, которое мелом пометил Сол.)

Сол. Нет, нет… сюда не ставь…

Брэд. Почему? (Кашляет.)

Сол. Поставь ее в угол. Или забери обратно… Извини, Брэд, но у нас сегодня важное дело. Ты бы не мог зайти как-нибудь в другой раз.

Брэд. Но сочельник сегодня.

Сол. Через год все повторится…

Брэд (огляделся) . Я мешаю?

Сол. Не то чтобы мешаешь… Но нам не хотелось бы нарушать твои нравственные идеалы. Дело в том, что сейчас должна прийти Памела, у нас предстоит трагическая встреча, желательно, без посторонних.

Брэд. А если я согласен быть не посторонним?

Сол. Как?

Брэд. Если б я сказал, что снова готов войти третьим в дело? Что бы мне ответили?

Сол. Ответили бы, что поздно. Теперь, когда проведена такая огромная подготовительная работа, когда все подстроено и выверено до миллиметра, глупо надеяться, что просто так пойдешь и заработаешь 15 кусков.

Брэд. Согласен на меньшую сумму.

Сол. Извини, я не дам ни цента. Может быть, Глория хочет отдать часть своих денег? Это ее право.

Глория. Он и так достаточно таскал из моей сумки.

Брэд. Извини, я верну. Всякий раз, когда я залезал к тебе в сумку, я запоминал свой долг. Когда у меня будут деньги, я все верну.