Борис Ласкин - Избранное

Т о с я. В первый раз в жизни такая ошибка.

П а в е л (глянув на часы). Все мне у тебя нравится, Катя, но вот темно очень.

А н н а И в а н о в н а ( выкручивая фитили ). Да ведь откуда-то свету быть, Павел Федорович. Немцы порушили все.

П а в е л ( встает ). А хорошо бы сейчас так… подойти к выключателю, повернуть бы, и чтобы свет. ( Поворачивает выключатель. Вспыхивает лампочка. )

Х о х л о в. Электростанцию пустили!

А н н а И в а н о в н а. Свет!

Все встают и аплодируют маленькой электрической лампочке, от которой сразу стало так светло.

С у в о р и н. Свет — это тепло.

Т и х о м и р о в а. А тепло — это жизнь. Давайте выпьем за жизнь!

С у в о р и н. За жизнь!

Все пьют вино. Антон не пьет. Он как завороженный смотрит на Тосю.

К а т я. Как хорошо все… Только мне жалко, что Петра с нами нет. ( Павлу. ) Не смотри на меня так!..

С у в о р и н. Не грустите, Катя. Будет много встреч. И будет вести вперед страстное желание увидеть своего друга…

Оглянувшись и видя, что на него никто не смотрит, Павел быстро надевает синий в клеточку шарф и железные очки. У него озорное, совсем мальчишеское выражение лица. Хохлов удивленно откидывается назад. Павел прикладывает палец к губам.

Анна Ивановна подает Павлу чашку чаю, поднимает глаза и, едва не выронив чашку, отступает.

А н н а И в а н о в н а. Шарф!.. Катя!.. Катенька!.. Он! Он! Петр! ( Бросается к Павлу, обнимает его и плачет. ) Что ж ты сидишь, Катя?

Все оборачиваются в сторону Кати, а она почему-то берет папиросу и начинает высекать огонь из кресала.

Т о с я. Ой, что это?.. Дайте я вас поцелую.

К а т я. Подожди… Тося… ( Закуривает. )

Тогда Павел подходит к ней, молча берет у нее папиросу и гасит ее.

П а в е л. Не надо тебе курить, Катя…

Катя растерянно отступает. Потом бросается к нему, порывисто целует его и выбегает. Павел идет за ней. Тося пытается сделать то же, но ее задерживает Антон. Пауза.

Т о с я. Товарищи, что же это происходит? Товарищи, почему вы все молчите?.. Почему тишина?..

Возвращаются П а в е л и К а т я.

Товарищи, я не могу! Дайте я кого-нибудь поцелую. Мне уже все равно кого!.. ( Целует потрясенного от счастья Антона. )

П а в е л. Вы, между прочим, не зря его поцеловали. Вспомните, кому вы тогда дверь открывали…

А н н а И в а н о в н а ( вглядывается ). Он!.. Он, Катя, он!..

К а т я. Что?..

Т о с я. Что он?..

А н н а И в а н о в н а. Он. С ним вместе приходил.

Т о с я. Держите меня!..

Х о х л о в. Друзья, я окончательно запутался. Разрешите, я выпью! ( Пьет. )

К а т я. Я… ничего не буду говорить… Я ничего не могу сказать… Когда-нибудь потом… ( Отворачивается. )

П а в е л. Потом. Правильно, потом… Вот пройдут годы, и станешь ты бабушкой. Тебя внуки окружат и скажут: «Бабушка, расскажи нам что-нибудь». Тогда бабушка наденет очки… ( Надевает на нее очки. )

К а т я ( входя в роль ). …и скажет: «Это было тогда, мои дорогие внуки, когда мы воевали… Летала я тогда на самолете и бомбила немцев, и была у меня авария, и спас мне жизнь один человек, простой один и хороший, самый дорогой мне человек…» ( Снимает очки. )

В а р в а р а. А потом бабушка скажет внукам: «Посмотрите, вон в кресле дедушка сидит, спит… Это он самый и есть!»

Все смеются.

П а в е л. Это я не согласен.

В а р в а р а. Что, быть дедушкой?

П а в е л. Нет. В кресле сидеть.

М а й о р. Я предлагаю выпить за встречу… Спасибо вам, Анна Ивановна, за то, что вы воспитали нам такую дочь.

Все пьют.

А н т о н. Как вашу мамашу, Тося, по имени-отчеству зовут?..

Т о с я. Мою?.. Елена Федоровна…

А н т о н. Спасибо вам, Елена Федоровна, за то, что у вас такая дочь.

Т о с я ( улыбается ). На здоровье, Иванов Антон!..

С у в о р и н. Разрешите сказать мне, друзья мои. Я прожил у вас очень недолго, и завтра я уезжаю дальше. Видел я вас, говорил с вами и понял, дорогие мои, что вы самые обыкновенные советские девушки и в этом ваша сила. Вы совершаете подвиги и пожимаете плечами, когда слышите это слово. Сегодня я стал свидетелем встречи… Поднимем бокалы за нашу ненависть к врагу, за прекрасную силу любви, за расставания и встречи!

К а т я. И еще выпьем за то, что если будут у нас расставания, пусть они будут печальными. Если расстаются друзья — расставание должно быть печальным.

П а в е л. А встречи должны быть веселыми. Обязательно веселыми. И я хочу сказать, как в песне поют: «Когда победный ветер наш развеет дым пожарищ, на долгий путь оглянемся — и скажем мы с тобой: немало нами пройдено, военный мой товарищ, вовек мы не расстанемся, товарищ верный мой!..»

Занавес.

1944

В фойе Дома культуры установлен аттракцион — деревянная горка. На ее вершине стоит девушка. Это Лена.

— Ну что ж, попробуем! — весело говорит она и скатывается вниз.

— Чудесно! Так и будут наши гости съезжаться на новогодний карнавал.

И вот уже Лена идет по фойе. По всему видно, здесь активно готовятся к предстоящему новогоднему вечеру.

Стоя на стремянке, работает электрик Гриша Кольцов. Пока мы видим только его ноги в оранжевых лыжных ботинках.

Когда Лена проходит мимо, он спускается со стремянки и идет следом за девушкой.

Л е н а ( не оборачиваясь ). Здравствуй, Гриша.

Г р и ш а ( удивлен ). А как ты догадалась, что это я?

Л е н а. Интуиция.

Г р и ш а. Тогда здравствуй, Лена, я давно хочу сказать, что я тебя… еще не поздравил.

Л е н а. С чем?

Г р и ш а. Со стихийным бедствием.

Л е н а. То есть?

Г р и ш а. С новым директором.

Лена останавливается.

— Что?

Г р и ш а. Владимир Васильевич уехал в командировку, на его место временно назначен товарищ Огурцов.

Лена несколько растеряна.

— Не может быть.

Г р и ш а. Увы, но это так. ( С трудом преодолевая робость. ) Лена, я давно хочу спросить, когда мы с тобой серьезно поговорим? Может быть, сейчас?

Л е н а. Гриша, но ведь сейчас у меня совещание…

Г р и ш а ( усмехнувшись ). Опять объективная причина. Ну, ничего, я нашел выход. И у меня есть верная помощница.

Л е н а. Кто такая?

Г р и ш а. Современная техника.

Л е н а ( улыбнувшись ). Не понимаю.

Г р и ш а. Услышишь — поймешь.

Пожав плечами, Лена проходит в приемную директора.

— Здравствуйте! — Лена здоровается с пожилой женщиной в очках — библиотекаршей Ромашкиной, с главбухом Федором Петровичем, с художником Усиковым, с дирижером.

На пороге кабинета возникает секретарь директора Тося.

— Заходите, товарищи.

Войдя в кабинет, все в изумлении останавливаются. Мы слышим голос Огурцова: