Алекс Тарн - Копай, Ами, копай…

Мали: Вот ведь тараканы, прости Господи…

Меир: Зачем вы их выгнали? У них такие убеждения. Нельзя преследовать людей за убеждения.

Мали (презрительно фыркнув и по — прежнему игнорируя Меира) : Так что тебе, Хейникен? Здесь будешь пить или отнести за столик?

Ами (поколебавшись) : Отнеси туда, к девушкам…

Мали: Молодец. И спасибо, что выгнал этих недоносков. Расплевались тут… Один ты мужик, Ами, остался — на весь поселок! Даром, что на коляске, а мужик. Настоящий. (бросает косой взгляд в сторону Меира) А вот некоторые, хоть и своими ногами ходят, а сами не пойми что…

Ами (подъехав к столу) : Пустите, девочки?

Шош: Поди такого мачо не пусти. Еще выгонишь как тех двух ковбоев…

Ами: Да какие они ковбои…

Мали приносит Ами бокал, затем со стуком ставит стакан перед Меиром и тут же возвращается на место.

Меир (сдавленным голосом) : Спасибо…

Эстер (тихо) : Жалко его, сил нет.

Ами: Кого, Меира?

Эстер: Кого же еще… Мали его ненавидит.

Шош: А ты поставь себя на ее место. Когда кто‑то приходит сюда каждый вечер и прямо‑таки пожирает твоего мужа глазами.

Эстер (сердито) : Нехорошо это. Ненавидишь — выгони. Но она ж его доит как дойную корову. Нехорошо.

Шош (усмехнувшись) : Ага. Опять самое дорогое пойло налила. Шваркнула, даже не спросила. А он и возразить ничего не может… (после паузы, помахав рукой перед глазами Ами) Эй, Ами! Ами Бергер!

Ами (оторвавшись от завороженного созерцания Эстер) : А?.. Да?

Шош: Что «да»? Ты кавалер или не кавалер? Пришел за столик, так говори что‑нибудь.

Ами (растерянно) : Я согласен.

Шош (прыснув) : С чем ты согласен?

Ами: Ну, скорее, с тобой согласен… Конечно, жаль Меира, что говорить. Но на месте Мали я бы тоже его ненавидел.

Эстер: Почему это? Они оба любят одного и того же человека. За что же ненавидеть?

Ами: Именно потому, что любит… А значит, делиться ни с кем не хочет. Любовь дележа не принимает: кусочком поступился — оп, все потерял.

Эстер: А деньги? Она же его внаглую использует! Не хочет делиться — пусть вообще сюда не пускает!

Шош: Тише вы! Еще услышат, не дай Бог…

Ами: Деньги в такой ситуации очень важны, Эстер. Понимаешь, Меир ведь только смотрит, ни на что не рассчитывает, ничего не просит. Но это сплошная видимость. Потому что любовь — это война. Захват территории, оккупация. Если Мали ему просто разрешит, скажет: «сиди тут и смотри сколько хочешь на моего Давида», то Меир тут же возьмет это и потребует еще. А когда она берет деньги, то тем самым как бы отмеривает ему ровно столько, за сколько заплачено. Понимаешь? Она оставляет себе контроль над событиями. Вот в чем тут дело — не в деньгах, а в контроле.

Шош: Больно умно, на мой вкус. Любовь… оккупация… отмеривает… контроль… Ерунда это, Ами. Все намного проще: заведению нужны доходы… (потягивается) Заведению доходы, а мне зачет.

Ами: Зачет?

Шош: Ага. По гуманизму. У самого ректора.

Ами: У самого Упыра? Что ж ты со всеми не сдала?

Шош: Так вышло. Теперь отдельно, у него в кабинете. Боюсь — жуть…

Мали со стуком меняет почти нетронутый стакан Меира на новый, полный.

Эстер: О! Снова! Бедный Меир…

Ами: Да, девочки, спасибо за обед. Было очень вкусно.

Шош: Что, уже все слопал? Мы ж тебе на неделю наготовили! Да на тебя, солдат, не напасешься…

Эстер: Ну зачем ты так, Шош? Организм у Ами молодой, растущий…

Шош (многозначительно) : Ага… знаем мы, что там у него растет… и где, и на кого…

Эстер толкает подругу ногой под столом. Входит Давид Хен, кивает девушкам, хлопает по плечу Ами, проходит за стойку и начинает вытирать руки полотенцем. Меир пожирает его глазами.

Давид (не оборачиваясь) : Привет, Горовиц! Как твой докторат?

Меир (сдавленным голосом) : Здравствуй, Давид. Спасибо, что спросил. Только это пока диплом, а не докторат…

Давид: Сегодня диплом, завтра докторат… (повернувшись, смотрит на нетронутый коньяк Меира, бросает укоризненный взгляд на Мали и наливает стакан сока) Пей, Горовиц. Сок, как ты любишь. За твою ученую карьеру. За счет заведения.

Мали возмущенно грохочет посудой.

Меир: У тебя… в волосах…

Давид: Что?

Меир: Песок в волосах…

Давид: Ах, это… это ничего. Не обращай внимания…

Взвывает сирена. Начинается всеобщая суета. Из‑за кулис появляется Человек-с-лопатой.

Ами: Сирена! На пол, ребята, на пол! Черт его знает, куда прилетит! Эстер, на пол!

Эстер: А как же ты? Ами!

Человек-с-лопатой (в зал) : Черт его знает, куда прилетит… Ну, мы‑то с вами знаем это не хуже черта, правда? Прямиком во дворик Серебряковых. Надеюсь, что госпожа Элен уцелеет в своем одиноком шезлонге. Хотя… насколько я помню, там был какой‑то телефонный звонок. Вот ведь от каких мелочей всё зависит…

Эстер: Ами!

Нарастающий звук подлетающей ракеты.

Ами: Это к нам! Лежать! Всем лежать! (сидя в кресле, закрывает голову руками) .

Шум близкого взрыва. Полежав еще секунду — другую, все поднимаются с пола.

Мали: Вроде, не в нас… И не в соседей. Но близко. Да, Ами?

Ами: Ага. По — моему, на том конце улицы. Где‑то в районе профессора. Давид, надо бы туда подскочить… поможешь?

Давид (выйдя из столбняка) : Конечно! Бежим! Скорее! Выезжай, что ты тут перегородил! (хватается за ручки инвалидной коляски).

Ами: Не трожь коляску, я сам! Сам!

Всеобщая суматоха. Все, за исключением Мали, бегут в направлении взрыва.

Ами Бергер, Давид Хен, Эстер, Шош, Меир, Леночка, профессор Серебряков.

Двор виллы выглядит в точности как во 2–ой картине после взрыва. В отдалении, в глубине сцены светится розовым халатик госпожи Элены. В полумраке не очень понятно, что находится под халатиком — неподвижное тело или что‑то другое. Эстер и Шош вбегают первыми и останавливаются, оглядывая сцену.

Эстер (указывая на халатик) : Смотри! Вон там, под кустом!

Шош: Боже мой!

Давид (вбегает) : Что? Что случилось?

Шош: Вон там, видишь!

Давид: Это ее халатик! (подбежавшему Меиру) Горовиц, пойдем посмотрим!

Давид и Меир начинают осторожно продвигаться в сторону халатика. На сцену въезжает Ами.