Александр Галин - Восточная трибуна

Потехин.Шарман!..

Самохвалова.Каблуки слишком высокие, никогда таких не носила. Стою прямо как на самолете… Правда, как вам, ребята?

Потехин.Шарман огромной силы…

Счастливая Самохвалова подходит к одиноко сидящей внизу Семенихиной.

Самохвалова.Вера, там на тебя есть такая прелесть! Ну пожалуйста, поднимись посмотри.

Семенихина.Сними этот позор.

Самохвалова.Почему?

Семенихина.Тебе не семнадцать лет.

Самохвалова.А вот я возьму и куплю. Назло тебе – куплю!

Семенихина.Не смеши людей.

Самохвалова.Я знала, что ты это скажешь! Знала! (Поднимается наверх.) Вам нравится, мальчики?

Потехин.Натали, как только вы отсюда выйдете, к вам тут же начнут приставать.

Подрезова.Наташа, неужели ты в таком виде сможешь на люди показаться?

Самохвалова.А что такого?

Подрезова.Не знаю… По-моему только женская распущенность может такое себе позволить. На вечере или на танцах тебя же дружинники выведут.

Самохвалова.Какие танцы?!

Подрезова.Куда же ты это оденешь? Будешь одна перед зеркалом стоять?

Самохвалова (оскорблена). Может, мне есть перед кем стоять!

Подрезова.Погоди радоваться. Сказать, сколько они с меня просят?

Потехин.Что вы митингуете, Саша? Дело добровольное. Наташенька, вместе с набором французской косметики – половина.

Самохвалова.Половина чего?

Молчание.

Потехин.Половина шестого. (Вздохнул.) Знатные у нас покупатели… Тяжело идет, шурин, помогай…

Подрезова.Половина, Наташа, это значит полста с бубликом.

Самохвалова.Угомонись, Подрезова.

Коняев.Он пошутил.

Потехин.Конечно. Специально ехал сюда… целый день. Сидишь в Москве и думаешь: куда бы это съездить побалагурить? Быстро в машину, накручиваешь полтыщи – и шутишь, шутишь…

Молчание.

Ты меня опять обидел, свояк. При всех моих пороках, дешевкой я никогда не был. Сколько Валька хочет, столько я и прошу! На, занимайся этим сам! (Возвращает ему список, садится в стороне, закуривает.)

Молчание.

Подрезова.Вадик, что я два месяца должна работать на одно платье?

Потехин.Выход простой, Шура: это платье будет носить другая женщина, у которой спутник не так далеко, как у вас.

Подрезова.Ты моего спутника не трогай! Он труженик. Он пьет и работает. Работает и пьет. Он другой жизни не знает. Да мне это платье, если хочешь знать, Вадик, нужно, чтобы он через меня человеком себя почувствовал. Подумала: приеду к нему в этом платье, может он повеселеет… захочет на волю. А так ведь ему все равно уже, что там, что дома…

Молчание.

Потехин.Шура, я вас могу пожалеть, но что изменится?

Подрезова.Заткнись, с тобой все ясно, барыга!

Самохвалова.Не стыдно тебе, Подрезова?

Подрезова.Знаешь, Наташа, мне деньги тяжело достаются! У меня руки вон какие стали! Давай, Самохвалова, плати! Давай! У тебя, значит, кубышка! Так и будем считать!

Неподвижно сидевшая в стороне Семенихинавдруг поднялась и пошла прочь.

Самохвалова.Замолчишь ты, Подрезова? (Кричит.) Вера! Куда ты?

Семенихина не обернулась, пошла быстрее.

Пускай идет, куда хочет! Какая-то она отщепенка стала!.. Всю душу мне вымотала. Пессимистка! Мысли черные… Представляешь, у меня уже про нее спрашивали. Я сказала: «Она ненормальная, не обращайте внимания». Она ведь, Вадик, знаешь до чего дошла: что думает, то и говорит.

Подрезова.Странная она стала. Может час в очереди простоять, а человека два останется – возьмет и уйдет. Тяжело ей, Вадик. Она после работы на «скорой» санитаркой устроилась, по ночам-то…

Самохвалова.Я это понимаю, не волнуйся.

Подрезова.У тебя дом, сад… батька пенсию офицерскую получает и на базаре прихватывает.

Самохвалова.Я из-за нее лишилась личного счастья! Да, Подрезова, из-за нее! Олег, вы не волнуйтесь: я решила, значит и возьму.

Потехин.Я не волнуюсь.

Самохвалова.Вадик, за то время, как мы не виделись, у меня был жених. Ты его, кажется, знал… Валера Бычков. Жил на улице Анны Аристарховой в двухэтажном доме… во дворе огромный тополь рос… Пожарники приезжали шлангами гнезда галочьи сбивали. Мы смотреть бегали…

Подрезова.Кличка у него еще была Бычок. Такой… маленький… Ну Бычок…

Самохвалова.Только ты про эту кличку и помнишь!

Подрезова (улыбнувшись). Давай! Что ты там про Бычка своего начала?

Самохвалова.Валера закончил наш сельскохозяйственный, его послали в деревню. Оттуда повысили в район. Потом из района повысили сюда в область. Здесь он сразу пошел в гору… Съездил в Москву, поучился… вернулся… и его повысили опять… Я с ним стала встречаться, когда его повысили в район. Он ко мне приезжал, и я к нему ездила. Расписаться решили, когда его повысили сюда. Настал мой день рождения. Он попросил меня пригласить своих начальников… которые ему были нужны. Еще он попросил, чтоб не было Семенихиной. Сам понимаешь, они друг друга видеть не могли. Вадик, разве я могла встречать свой день рождения без Веры? Но я попросила ее молчать. Рассказала все как есть… Она пришла. И произнесла тост… Такой, что у Бычкова потом что-то с сердцем было… Она сказала все, что про него думала. Выпила за меня и ушла… Его приглашенные тоже сидеть не стали. Это, конечно, ему на карьеру не повлияло, его все равно повысили. Но он мне не простил. Сказал, что я для серьезной жены не гожусь. Бывают серьезные жены и несерьезные… Вадик, ты меня слушаешь?

Коняев.Там кто-то идет… Я плохо вижу далеко.

Потехин.Легендарная Мадлен.

Самохвалова.Да, это наша королева.

По полю, приветливо подняв руку, движется Мадлен, стройная, элегантно одетая женщина. Коняев направился вниз. Потехин, поднявшись с места, его остановил.

Потехин.Разберись с Подрезовой.

Коняев.Отдыхай.

Потехин.Вот идет наш главный покупатель.

Коняев.Все! Закончили.

Потехин.Прекрати истерику. Сиди и вспоминай молодость… Не мешай мне.

Коняев спускается вниз. Мадлен его ждет. Долго молчат, глядя друг на друга.

Мадлен.Увяла подруга? Знаешь, что итальянцы говорят по этому поводу? Ты ведь музыкант, должен знать итальянский.

Коняев.Французский, немного.

Мадлен.Бонжур, дружок, солнышко, бонжур!

Молчание.

Коняев.Мадлен, ты прекрасна, как всегда.