Евгений Шварц - Приключения Гогенштауфена

Гогенштауфен.Позволь, но ты-то сама…

Кофейкина.Я все знаю. Забыл, кто я? Я молода была – называлась фея. Это я теперь Кофейкина. Все очень просто. Спи.

В окно влетает подушка. Нерешительно повисает в воздухе.

(Подушке). Да-да, правильно, сюда!

Подушка укладывается Гогенштауфену под голову.

Вот так. Отдыхай. (Арифмометру.) А ну, перемножь-ка мне, браток, две тысячи восемьсот на триста сорок восемь.

Арифмометр вертится сам собой. Кофейкина берет под мышку зонтик, пылесос. Идет на балкон, становится на перила, идет по воздуху.

Бойбабченко.Что же ты, матушка, пешком?

Кофейкина.А тут, между домами, много воздушных ям. Подымусь повыше, сяду и поеду себе. (Останавливается в воздухе, улыбаясь вглядывается в Гогенштауфена.)

Арифмометры вертятся сами собой. Поднимается звон. Музыка. Кариатиды спрыгивают со стен. Вместо ног у них орнаменты. Они прыгают на своих орнаментах, как мячи. Из ящиков письменного стола подымаются в большом количестве девушки. Вступают в танец. Бойбабченко с ними. Мебель тоже пляшет.

Гогенштауфен.Что это?

Кофейкина.А это сон. Ты видишь сон. Спи!

Завтра бой – свирепый и суровый.

Но я с тобой – и горе Упыревой!

Уходит по воздуху.

Занавес.

Комната перед кабинетом Упыревой.

Гогенштауфен.Маруся! Маруся! Маруся!

Маруся.Что?

Гогенштауфен.Мне очень много тебе надо было сказать, а как увидел – забыл. Я тебя так давно не видел. У тебя кофточка новая?

Маруся.Мы два дня не виделись. Это кофточка старенькая. Сейчас обеденный перерыв – давай пообедаем вместе.

Гогенштауфен.Нет, Марусенька, нельзя мне.

Маруся.Жалко… Знаешь, я к тебе очень привыкла. А ты что, работать будешь?

Гогенштауфен.Нет… То есть…

Маруся.Уходишь?

Гогенштауфен.Нет, но меня не будет…

Маруся.Совещание, что ли?

Гогенштауфен.Да… Вроде. Ты вчера приходила?

Маруся.Приходила.

Гогенштауфен.Случилось что?

Маруся.Нет… Скучно стало…

Гогенштауфен.А говорила – надо спешно передать?

Маруся.Это я со страху выдумала. Я хозяйки твоей боюсь.

Гогенштауфен.А ты ее не бойся.

Маруся.Она когда на меня смотрит, что-то шепчет. Не то молится, не то ругается.

Гогенштауфен.А-а, да. Это она насчет кухни боится. Переедешь – будешь готовить. Она боится.

Маруся.А ты уже сказал, что я переезжаю?

Гогенштауфен.Да… То есть нет еще… Я ей напишу. Она сама каждый день говорит… Но не в этом дело! Будь осторожнее, Маруся, будь осторожней!

Маруся.А что такое?

Гогенштауфен. Не могу объяснить – сложно. Ну, будут, например, меня ругать – не верь!

Маруся.Что ты! Кто тебя будет ругать? Все говорят: вот талантливый… Экономист – и вдруг талантливый… Тебя все любят!

Гогенштауфен.Никому не верь, ничему не верь.

Маруся.А тебе?

Гогенштауфен.Мне, конечно, верь.

Маруся.Я к тебе… приду сегодня?

Гогенштауфен.Да… А пока прощай. (Обнимает ее. Свисток. Гогенштауфен торопливо надевает кепку. Исчезает.)

Маруся.Что такое? Куда он исчез? Или это у меня опять голова закружилась?

Голос Гогенштауфена.Прощай, Маруся.

Маруся.Ты где – за дверью?

Голос.Да, вроде.

Маруся.А как ты исчез? Молчит. Конечно, он просто ушел. Всегда у меня от него так голова кружится, что прямо неудобно. Интересно – у всех это бывает или только у меня?

Сцена меняется. Кабинет Упыревой. Кончается обеденный перерыв. За столом пьют чай Юрий Дамкин, Журочкин, Арбенин, Брючкина. Упыревасидит в стороне. Возле нее Кофейкина, Бойбабченко, Гогенштауфен.

Журочкин.Страшно, товарищи, прямо страшно делается. Как можно бухгалтерии касаться? Бухгалтерии касаться нельзя. Это такая система, которая вечная. А Гогенштауфен подлец. Это – раз! Наглец – это два! Пройдоха – это три! (Говоря «раз», «два» и «три», отбрасывает эти цифры на счетах.) И в итоге получается черт знает что! Когда мне было лет восемнадцать (отбрасывает на счетах восемнадцать) , я сам иногда ночью думал – а нельзя ли, например, отчет упростить? Нельзя, вижу! Нет! Зачем вертится Гогенштауфен в бухгалтерии? Что нюхает? Все трусость! Боится, что недостаточно старается. Вдруг не заметят. Хоть бы провалился он со своим проектом.

Бойбабченко шлепает его по лысине.

(Вскакивает). Какое странное явление! Что-то теплое стукнуло меня по голове! Вот… Довели… Стукать начало меня!

Арбенин.Нервы.

Журочкин.Конечно! Довели…

Кофейкина.Поаккуратнее надо. Они нас не видят и не слышат, но чувствуют, если коснешься… Чудо чистое, вполне научное.

Гогенштауфен.Ну, когда же, когда все это выяснится? Обеденный перерыв кончается.

Кофейкина.Смирно…

Брючкина (хохочет. Подходит к зеркалу, у которого стоит Бойбабченко. Поправляет волосы). Гогенштауфен такой чудак.

Бойбабченко.Чего она лупится на меня?

Кофейкина.Она сквозь тебя в зеркало глядит.

Брючкина.Ужасный чудак.

Бойбабченко.Ты хороша.

Брючкина.Недавно я иду, а он щурится на меня…

Бойбабченко.Ослепила, подумаешь!

Брючкина.В ваших, говорит, очах есть бесенок. Я так хохотала! Зачем это ему?

Бойбабченко.Точно, что незачем!

Арбенин (Упыревой). А скажите, атласная, это верно, что в сферах к его проекту отнеслись скептически?

Упырева.Не имею пока права сказать. Но…

Арбенин.Я это знал заранее. Все очень хорошо знал.

Упырева.Проект хороший.

Бойбабченко.Вот хитрая скважина!

Упырева.Гогенштауфен – человек талантливый.

Арбенин.Я так и знал, что все это скажете, шелковая. Знаю я таких. Очень хорошо знаю… Талантливый! Все люди одинаковы! Он такой же человек, как и все. Ловкач, пролаза, приспособленец, лентяй!

Упырева.Доброжелателен. Его любит периферия.

Журочкин.Доброжелателен! Это ломанье, и все! Как можно быть доброжелательным, когда приходит человек ко мне, чтоб я ему деньги выписал! Я как увижу такого из своей стеклянной клетки, так в момент зверею от страха. Все идет гладко – вдруг здравствуйте, ассигновка! Да мало ли что по смете! Убил бы!