Габриэль Марсель - Пьесы

Ноэль. Да, по-моему, я высказался предельно ясно.

Розина. Но все-таки вы же не хотели бы, чтобы я сдалась по первому требованию, не так ли? К тому же, думаю, что с вашей стороны это было скорее для очистки совести, а это меня не устраивает. Вы не станете отрицать, что записочка, которую я вполне могла бы вам и не писать, была весьма сердечной.

Ноэль. Что вам сказать? По сути, у меня нет желания обманывать жену.

Розина. Ну вот, теперь я, по крайней мере, успокоилась.

Ноэль. Как это понимать?

Розина. Дорогой мой, в тот день у вас был такой мрачный вид, что это не могло не наводить на мысль о… не говоря уже о некоторых, совершенно прозрачных, намеках. Рада видеть, что мир восстановлен.

Ноэль. Вы заблуждаетесь.

Розина. Да?..

Ноэль (потягиваясь). Ничего не скажешь, веселая штука — конец увольнения.

Розина. Кому вы это говорите! Когда Робер уезжает, я делаюсь совсем больной.

Ноэль. В вас верности в избытке: хватает и на долю мужа, и — отчасти — на мою.

Розина. То, что вы говорите, не очень-то любезно, но мысль забавна; она — ваша?

Ноэль. Должно быть; не задумывался… Знать хотя бы, когда все это кончится. Вы, наверное, видитесь с осведомленными людьми: что они говорят? Судя по всему, русские собирают еще силы.

Розина. Вероятно, с начала года дело примет другой оборот.

Ноэль. Такое всегда можно сказать.

Розина. Мне написал об этом из Парижа один весьма информированный человек. Немцы страшно истощены. Знаете ли вы, сколько немецких дивизий было направлено на Соммский фронт?

Ноэль. Нет.

Розина. То ли восемьсот, то ли две тысячи.

Ноэль ( усмехнувшись ). Такого быть не может, это ведь по меньшей мере два миллиона человек.

Розина. Значит, я ошиблась.

Ноэль. На один или два нуля, несущественно…

Розина. Я его переспрошу в письме.

Ноэль. Да ну, все это… (Качает головой.) Какие еще потери ждут нас этой зимой?..

Розина. Только не падайте духом. Если б вы читали письма Робера!.. Он пишет мне: «Здесь сильней, чем когда-либо, веет ветер оптимизма…»

Ноэль. Еще бы, черт возьми! Можете не волноваться, ваш Робер к вам вернется.

Розина. Я надеюсь!.. Но вот у вас — невеселые сборы, и это меня сильно огорчает. Мне так хотелось вас подбодрить… Этот ваш отпуск не удался; по приезде вы выглядели лучше, чем сейчас… Нехорошо со стороны вашей жены так мало заботиться о муже. Я ей об этом скажу.

Ноэль. Нет, прошу вас, ни в коем случае.

Розина. Надо же, какой бирюк!

Ноэль. Она и так наслушалась этого.

Розина. Снова вижу образцового супруга.

Ноэль. Я ведь завтра уезжаю, вы знаете.

Входит Антуан. Розина встает и направляется к двери.

Антуан. Ради бога, сударыня, — надеюсь, вы не из-за меня?..

Розина. Я только забежала справиться о мадам Фрамон; я слышала, что она не совсем здорова.

Антуан. У нее всего лишь сильный насморк; она уже выходит на улицу.

Розина. Да, мне ваш брат так и сказал… Так я убегаю, до свидания, сударь.

Ноэль идет ее проводить и тотчас возвращается.

Антуан. Удивительно, до чего эта молодая особа меня раздражает. И вообще я не вижу, зачем…

Ноэль. Она еще не заходила к нам с тех пор, как я приехал.

Антуан. Да, но мы с Жанной видели ее в день твоего приезда, и в этом было мало приятного.

Ноэль. Жанна расспрашивала тебя о ней?.. ну… о ней и обо мне? Да?

Антуан. Насколько я помню, не очень.

Ноэль. Гм! (Молчание.)

Антуан. Ведь с этим покончено… или почти покончено?

Ноэль. Да…

Антуан. А точнее?

Ноэль. Да, да; чего тебе еще… И потом, истории такого рода всегда разочаровывают.

Антуан. Ну, а вы с Жанной… мне показалось…

Ноэль. Здесь, на месте, приходишь к грустным выводам.

Антуан. Например?

Ноэль. Да ко всяким. Во-первых, согласись, мама и Моника не всегда делают ее жизнь приятной.

Антуан. Ты хочешь сказать — жизнь Жанны?

Ноэль. Да.

Антуан. У мамы с Моникой — готовые категоричные суждения обо всем на свете.

Ноэль. Ну, это давно известно.

Антуан. В этом случае какие-то стычки неизбежны.

Ноэль (с иронией). И ты делаешь все возможное, чтобы их смягчить.

Антуан. Я редко при этом бываю. Но, надо признаться, Жанна не всегда дипломатична.

Ноэль (с горечью). Да, это не самая сильная ее черта. Впрочем, и я… какой я дипломат!

Антуан. Не стоит преувеличивать серьезность всего этого.

Ноэль. Я ничего не преувеличиваю. Но только…

Антуан. Что?

Ноэль. Ничего.

Антуан. Не думай об этом.

Ноэль. Легко сказать.

Антуан. Когда женщины собираются вместе…

Ноэль. Конечно — и все же… К счастью, тут есть мужчина. (Молчание.)

Горничная ( входит с Пьеро. К Ноэлю). Не знает ли сударь, когда вернутся дамы?

Ноэль. Нет, не могу сказать точно.

Горничная. Я в большом затруднении, так как мадам велела мне выкупать Пьеро — Жюли ведь нет сегодня, — но забыла вынуть купальный халат, а я не знаю, куда мадам их кладет. А если подождать — уже будет время обеда, дети ведь обедают в половине седьмого…

Ноэль. Но вы же понимаете, что я не знаю, где лежат купальные халаты.

Горничная. Не будь я новым человеком в доме…

Антуан. Постойте, мне кажется, я знаю, я пойду с вами. Идем, малыш.

Уходит с Пьеро и с горничной. Ноэль остается один; видно, что он не находит себе места. Возвращается Антуан.

Антуан. Это было нехитрым делом.

Ноэль. Но надо знать, где что лежит… Я никогда не знал таких вещей.

Антуан. Да брось!

Ноэль. Уверяю тебя… Жаль, однако, что у тебя нет ребятишек, собственных. Я понимаю, что эти — почти как твои. Но все-таки… это не совсем то же самое. Все, что меня выводит из себя, тебе кажется восхитительным. Заставлять их показывать язык, водить на прогулку, рассказывать им всякие истории, и еще бог знает что. ( Сдавленным, почти срывающимся голосом.) Правда, мне кажется, теперь бы меня это уже так не раздражало.