Габриэль Марсель - Пьесы

Длительное молчание.

Этьен. Словом, мама не знает, когда вернется.

Морис. А постскриптум?

Агата. «Только что позвонил нотариус. Он ждет меня. Это может ускорить дело». ( Снова — долгое молчание.) Леони (входит). Госпожа Рене хотела бы видеть госпожу Клеман.

Агата (сухо). Скажите госпоже Рене, что я вышла.

Леони. Хорошо, мадам.

Агата (спустя минуту). Все же надо пойти взглянуть, как там наш обед. За Селестиной постоянно приходится присматривать.

Морис. Да, и Элиза так считала.

Этьен. Но до обеда еще есть время.

Агата. Схожу за книгой.

Морис. Что вы сейчас читаете, Агата?

Агата. Кончаю «Триумф смерти».

Морис. Вот оно что!

Этьен. Ну и как? Я прочел ее нынешней зимой.

Агата. Окончательного мнения у меня пока нет.

Морис. Отчего?

Агата. Слишком сильно впечатление. Может быть, по прошествии нескольких недель я могла бы что-то сказать — конечно, ничего интересного или оригинального, — но сейчас…

Морис. Вам не кажется ошибочным мнение, что действующие лица нереальны, безжизненны?

Агата. Да, согласна. В глубинах собственной души обнаруживаешь существо, похожее на этих людей.

Морис. Вы уже прочли замечательный пассаж о Тристане и Изольде?

Агата. Я как раз дошла до этого места.

Этьен. Помнится, это прекрасно…

Морис. Где книга, Агата?

Агата. В моей комнате; должно быть, на столе.

Морис. Этьен, сходи-ка за ней.

Этьен. С удовольствием. (Уходит.)

Агата. Морис, вам не холодно?

Морис. Нет; по-моему, очень хорошо.

Этьен (входит). Вот. (Протягивает книгу отцу; Морис листает ее.)

Морис. Здесь, нашел это место.

Агата. Прочтите.

Морис. «В тени и в молчании сосредоточенности, в тени и экстатическом молчании всех душ от незримого оркестра поднялся вздох, излилась жалоба, ропщущий голос выразил первый горестный призыв одинокого желания, первую, смутную тревогу в предчувствии будущих мук».

В этот момент появляется Элиза с саквояжем; на минуту застывает на пороге, словно гостья.

Этьен. Мама! Мы никак не ждали тебя сегодня.

Элиза. Вижу.

Агата. Ты, наверное, продрогла!

Элиза. Надо думать!

Агата. Пойду скажу скорее, чтобы у тебя в комнате развели огонь.

Несколько недель спустя. Гостиная в доме Жорданов. Обставлена столь же эклектично, как и столовая.

Рене. Я еще не говорила тебе, что в день твоего возвращения твоя милейшая кузина отказалась меня принять. Велела сказать, что ее нет дома…

Элиза. А что тебе здесь было нужно? Ты ведь ее не переносишь.

Рене. Это другой вопрос. Но я имею право прийти повидаться с кем хочу.

Элиза. Прежде всего ты, должно быть, ошиблась. Агата никогда не лжет, это у нее доходит до идиотизма.

Рене. А я ведь приходила в твоих интересах; хотела получить хоть какое-то представление о том, что здесь происходит.

Элиза. Я тебе это поручала?

Рене. Ну, ты неблагодарна! Странный способ выражать признательность…

Элиза. Если ты думаешь, что мне не известно, чем я тебе обязана…

Рене. Я тебя не понимаю.

Элиза. Ты всюду болтаешь, будто я не хозяйка в своем доме, и еще бог знает что.

Рене. Это неправда!

Элиза. Не спорь. Я встретила Леонтину Шапонье: я знаю, что ты ей говорила. Так что будь добра, прекрати это, иначе… Я у себя не хозяйка!.. Это было бы любопытно. Я делаю что хочу, слышишь? И, думаю, в самом скором времени в этом можно будет убедиться.

Рене ( лицемерным тоном). Видишь ли, мне больно видеть, что все складывается не так, как следовало бы. Когда я думаю о том, что ты для них делаешь, для обоих… нет, я просто не могу тебе сказать, как я переживаю. И не я одна: Леонтина…

Элиза. Оставь эту кривую сороку! Уверяю тебя, мне наплевать, что она там рассказывает. Еще раз говорю: я делаю что хочу. И нечего из-за меня портить себе кровь.

Рене ( вкрадчиво ). Но Тен, он-то хотя бы ласков с тобой?

Элиза. Сейчас речь не о Тене.

Рене. Вообрази… Но нет, не знаю, надо ли тебе об этом говорить.

Элиза. Говори — или помалкивай. Терпеть не могу эту манеру!

Рене. Мне кажется, что Шарлотта… немножко влюблена в него.

Элиза. Это еще что за вздор! Она с ума сошла.

Рене. Ну что ты хочешь? Малышка…

Элиза. Это меня абсолютно не устраивает. К тому же я не верю ни одному твоему слову. Шарлотта не думает ни о чем, кроме своего здоровья. Она способна рассуждать только о лекарствах.

Рене. Шарлотта такая же, как все. Только это очень скрытная натура. Она в меня: я была такой же в ее возрасте.

Элиза. Не смеши меня, бога ради! Помню я тебя с Шарлем в те времена… Ну а что до этой фантазии с Шарлоттой — повторяю тебе, мне это не нравится. Я сама поговорю с девочкой.

Рене. Не стоит, она ведь прекрасно понимает, что из этого ничего не выйдет. Я первая воспротивлюсь…

Элиза. Тебе не понадобится утруждать себя.

Рене. Не пожелаю этого ни ей, ни Тену. Впрочем, он полюбит только богатую… И, я считаю, будет прав. Надо, чтобы муж и жена располагали примерно одинаковым состоянием. Иначе получается плохо. Я отлично знаю, что в твоем случае…

Элиза. Мой случай, как ты выражаешься, к несчастью, не опровергает этого общего правила. Выйди я за богатого человека, возможно, мне сейчас жилось бы спокойнее.

Рене. В жизни бескорыстие никогда не бывает вознаграждено!

Элиза. Даже до противного. Я это в прошлый раз сказала аббату Ломбару.

Рене. Ты ходишь исповедоваться?

Элиза. Так, когда вздумается. И знаешь, что он мне ответил? Что в таком случае это уже не было бы бескорыстием.

Рене. Осел он, этот твой аббат.

Элиза. Сама знаю.

Рене. А что, твой муж продолжает сорить деньгами направо и налево?

Элиза. Не о том сейчас речь. Я… я думаю, что он завел любовницу.