Татьяна Уфимцева - Прокляты и убиты

Рындин.Ссс-споди Ссусе… Ссс-поди Ссусе…

Попцов.Босиком да нагишом никака армия не имеет права на улицу!

Булдаков.Это есть извод советского бойца!

Мусиков.Сталину, однако, надо писать.

Шпатор.Разговорчики, памаш! Отбой был. Ох, займуся я тобой. Булдаков, вплотную займуся!

Старшина добился своего, командирован был в Новосибирск и на спецскладах сыскал для Булдакова и Рындина обмундирование. Деваться некуда – вступили в строй.

Шли первые недели службы. Не гасла еще надежда на улучшение жизни, быта и кормежки. Еще про девок вспоминали, еще пели в строю, еще верили в грядущие перемены.

Шпатор.На занятия, служивые, на занятия! Выходи строиться! Булдаков, тебе особо приглашение?

Булдаков.У меня живот прихватило.

Шпатор.Выходи, милок, мы и не таких артистов видывали, памаш! Может у кого просьбы есть, обрашшения?

Мусиков.Мне идти не в чем, подметка вон отлетела.

Шпатор.Та-ак. А шпилечки-то, голубчик, свеженьки-и-и… У старой обуви подметки не враз отрываются, они грязнятся, поднашиваются. И что мне с тобой делать? Вот люди честные мерзнут, памаш, из-за тебя, я их и спрошу, что с тобой делать.

Зеленцов.Сортир долбить!

Шпатор.Во! Народ завсегда справедлив. Взять лом и прямиком на работку на чистеньку, на запашистеньку-у-у! Меня кто проведет?

– Никто-о-о-о! – дружно выдохнула рота.

Шпатор.Рындин! Днем сходишь в лес, лекарствов для всех дристунов насобираешь. А теперь на занятия!

На занятиях старшина Шпатор подробно изучал винтовку Мосина образца 1891 года.

Шпатор (теребя себя за ширинку). Ну, что это, что? Да это же спусковой механизм, спу-ско-вой ме-ха-низм! Понятно?

– Я-а-а-а – сонно слышалось в ответ.

Шпатор (стуча себя по губам). А это что?

Булдаков.Едало.

Шпатор.Еда-ало-о-о? У кого едало, а у тя… Шептало это. Шептало!

– Я-а-а-а – выдавливали бойцы.

Шпатор (повязав на шею обмотку). А это что?

Зеленцов.Удавка!

Шпатор.Ж. па ты с ручкой! Хомутик это. Запомнили? Хому-утик. Прицельный.

– Я-а-а-а – уже совсем сонно тянули парни.

Шпатор.Не спать! Не спать! Я вас, памаш, все одно научу владеть оружием! Не спать! Вот это, что это? Ударник! (Старшина изо всех сил долбанул Шестакова по спине.) Понял, что такое ударник, понял? А есть еще боек! Кому наглядно пояснить, что это такое? О, Господи, когда я сдохну! Спят, курвы! Встать! Спать приехали? Я вас научу родину любить, памаш!

– Не-е-е-е – слышалось в ответ.

Шпатор.Что «не»? Четко, как положено, отвечайте.

Шестаков.Не будем спать на занятиях.

Шпатор.Вот это другой разговор. Тяжело в ученье, легко в бою, кто говорил?

Булдаков.Вы, товарищ старшина!

Шпатор.Суворов это говорил, Суворов! Это арьмия, памаш? Разобрать оружие и би-ихом на полевые занятия, обучаться штыковому бою.

Ни оружия, ни патронов в резервном полку не было, вооружали солдат деревянными макетами винтовок, дав для бравости два-три настоящих ружья.

Щусь.Боец Рындин! Перед тобой враг, фашист, понятно? Фашист идет в атаку. Коли его штыком, ну!

Рындин.Господь с тобой, товарищ лейтенант.

Щусь.Если ты его не убьешь, он убьет тебя. Коли фашиста, кому говорю!

Рындин.Да что ты, товарищ лейтенант? Какой ты фашист? Я жа вижу, свой ты, русский афицер.

Булдаков.Постой, постой, товарищ, винтовку опусти, ты не врага встречаешь, а друга встретил ты!

Щусь.Коли, твою мать!

Но растерянный Рындин продолжал стоять столбом.

Щусь.Тебя же вместе с твоими святыми в первом же бою прикончат.

Рындин.На все воля Божья.

Щусь.Ладно, отправляйся в казарму. Васконян! Ты тоже. Чтобы строй не портили.

Булдаков.А я?

Щусь.А ты тренируйся вон на чучеле.

Шпатор.Нету чучела. Испластал он его вчера штыком, памаш. Чинить надо.

Щусь (махнув рукой). Иди.

«Ну зачем все это, зачем? – думал он – почему ребят сразу не отправили на фронт? Зачем они тут доходят, занимаются шагистикой? Землю многие копать и так умеют, штыком колоть, если доведется, война научит. Зачем?» Ответа Щусь не находил.

Шпатор.Слышь, товарищ лейтенант. Убери ты Булдакова из роты, Христа ради.

Щусь.Куда я его уберу?

Шпатор.Да хоть к минометчикам, хоть к летчикам, хоть к бабам в прачечную! Сил ведь больше нет терпеть, памаш!

Щусь.Скажи, пусть идет в мою землянку дежурным.

Булдаков на новом посту хорошо себя почувствовал. Кого-то обманул – привезли к землянке воз сухих дров. И была еще Булдакову дикая удача: упер с кухни цельного барана! Наворовал в столовке перца и затушил барана с картошкой. Щусь вернулся вечером, дух в землянке – аж слюни текут. Понимая, что барана Булдакову не на складе выдали, Щусь, укрощая себя, подсел к столу и выудил из-под топчана поллитровку.

Щусь.Наливай, давай.

Чокнулись, выпили, помолчали.

Булдаков.Я ить видел ее, поллитровку-то. Но вишь, сдюжил – такой я человек. Ни о чем не беспокойся, полководец. Ежели попутают, пусть шкуру сдерут – не выдам. Ты ешь, ешь, я уж закусил, стряпка живет тем, что нанюхается.

Он разлил остатки водки по кружкам.

Булдаков.Ты меня при отправке на фронт не выписывай от себя. Тама я никого не брошу, раненого вытащу из любого огня… А из землянки меня удали. Всеш-ки не по мне печки топить, посуду мыть. Надо – еды, горючки всегда добуду, но прислуживать стыжуся. Колю Рындина возьми сюда. Его надо беречь. Таких великих, порядочных людей на развод надо оставлять. Выводятся они в нашей державе, их и на войну и в тюрьму в перву очередь… э-эх, у бар бороды не бывает – усы…

Булдаков – человек союзный. Отправляясь в казарму, завернул в газетину два куска мяса.

Рындин.Ляксей, лезь сюды. Мы тебе место заняли.

Булдаков.Нате вот, жрите.

Рындин и Васконян живо расправились с мясом.

Еремей.Товарищ старшина, мы больным отделили котелки, как с пайкой Петьки Мусикова быть?

Шпатор.Сами съешьте.

Сергей.Дак он же тоже хворый.

Шпатор.Он отпетый симулянт и никакого ужина ему не будет, памаш. Хлеб отдайте паразиту, и будя с него.

Серега с Еремеем живо принялись за кашу.

Мусиков.А где мой ужин? Пайка моя солдатская, кровная где?

Ложки в руках Снегиревых замелькали быстрее.

Мусиков.Че сурлы воротите? Сожрали мою пайку? И не подавились? Товарищи, называется, ишшо и концамольцы, небось, б…и! П. делякнули пайку и хоть бы хны!