Эмиль Брагинский - Комната

Елена Алексеевна. Помолчи, дотошная!

Людмила. Костя им говорит: «Не нужен нам берег турецкий, и Швеция нам не нужна!»

Лиза. Я догадалась – это вы Альбину Викторовну показываете, а Костя – ее муж?

Елена Алексеевна. Он не муж…

Людмила. Он – подлец души моей!

Лиза. Если не муж, то обязательно должен быть красивый.

Елена Алексеевна. Конечно, писаный красавец, только мы его ни разу, ни полраза не видели…

Людмила. Ребяты, вы наизусть знаете, что Костя не может приехать ко мне, и поэтому я ежегодно мотаюсь на Рижское взморье. У Кости семья…

Елена Алексеевна. Детей не то шесть, не то кругом шестнадцать. Жена не то богатая, не то кругом больная…

Людмила. Ребяты, Костя работает в таком сверхсекретном институте, что там ни окон, ни дверей, и Костя буквально не может выйти наружу!

Лиза. Как же тогда Альбина Викторовна с ним видится?

Елена Алексеевна. Ты, Елизавета, для нашей комнаты ценное приобретение!

Появляется Лохов, как всегда усталый. На приход начальства Людмила не обращает ни малейшего внимания, продолжает концерт, а Лохов следит за ней с сочувственной улыбкой.

Людмила. Ребяты, Костя каждый божий день кормил меня копченой салакой, Домским собором и знаменитыми рижскими театрами.

Лиза (замечает Лохова). Ой, Тихон Иванович, здравствуйте!

Лохов (кивнул Лизе, обернулся к Людмиле). А тебе хватит Альбину полоскать. Есть Костя, нет Кости – пусть себе утешается. Каждому человеку нужен клапан…

Людмила. Тихон Иванович, чай вьетнамский, жасмином пахнет!

Лохов. Хочу вьетнамского!

Людмила налила ему чаю.

(Попробовал.) Действительно, жасмин. А Альбине-то, между прочим, пора бы показать себя народу. Не работать на работе – это у нас пожалуйста, но вот приходить – надо!

Лиза. А вот я, Тихон Иванович, усердно работаю!

Лохов. Ты еще молодая, и у тебя пройдет. Ко мне прорвался один рационализатор. Предлагает новую систему соцсоревнования – сто шестнадцать учетных пунктов. Я ему говорю – не надо мне твоих сто шестнадцать, мне надо, чтоб каждый просто и честно делал свое дело.

Елена Алексеевна. Ну как я, к примеру, могу трудиться с отдачей? Дома трех мужиков обслуживаю. Сережа с женой вроде отдельно живут, но все равно – вчера вот принес гору ползунков. (Улыбается.) Внучка упитанная – ползунки все с треском лопаются!..

Лохов. Но ты не прибедняйся! Ты-то как раз и дома и на службе со всем лихо справляешься!

Елена Алексеевна. Это потому, что я двужильная, как большинство наших работающих женщин!

Лохов. Но Сережкина жена сейчас ведь не работает – не может сама ползунки зашить?

Елена Алексеевна. Кто она? Она – современница! Ножик с места на место переложит, полюбуется и говорит: «Ну вот, я основное прибрала, а остальное – вы сами!»

Отворяется дверь, и в комнате возникает Альбина. На этот раз выглядит она невероятно. На Альбине широкополая шляпа, солнечные очки, короткая блузка, брючки – они ей до колен – явно малы и врезаются в тело; на ногах – босоножки на высоченных каблуках. В одной руке – баул, который Альбина ставит на пол, в другой руке у нее пестрый солнечный зонтик.

Альбина. Сегодня, ребяты мои, погодка рекламная! Купанемся, верно? Вот и я, ребяты, во всем своем прибалтийском блеске. В обморок уходить не надо, аплодисментов тоже не требуется. Я вас всех люблю, вы все любите меня!

Лиза. Как же вы меня-то любите? Вы меня первый раз видите!

Альбина. Тебя я люблю авансом.

Лохов (поднимается). Хоть у вас и уютно, но у меня начинается прием посетителей.

Людмила. Только нервы на них не тратьте!

Лохов. А куда их еще девать, нервы? (Погладил Людмилу по голове.) Ты, Альбина, похвасталась – и переоденься! Здесь не пляж и не баня!

Альбина. Не беспокойтесь, Тихон Иванович, я непременно приму безобразно-чиновничий вид!

Лоховуходит.

Лиза (азартно) Людмила, а почему Тихон Иванович вас по голове погладил, вроде бы нежно. У вас роман, да?

Людмила. С начальником называется не роман, а связь.

Альбина. Компаша моя, развяжите глаза! Когда я в этой обертке шлендрала по белому песку, все мужики падали с топчанов. Не от восхищения, спокойно… Только от изумления!

Елена Алексеевна. А как твой Костя?

Альбина. Естественно, превзошел самого себя! Он приобрел «Жигули», и мы объездили все крохотные ресторанчики. Там один составлен из перевернутых лодок, в другом подают при свечах…

Елена Алексеевна. В наших ресторанах самое милое дело при свечах – не видно, какой отравой кормят!

Альбина. Мы даже в Эстонию прокатились, в Пярну. Костя мне шерсть купил, на рынке, – пеструю, красную с белым!

Людмила. Вот он бы еще сам тебе кофту связал!

Альбина. Сегодня вваливаюсь с поезда домой – звонит междугородная…

Людмила. Это Костя, он уже скучает!

Лиза (вдруг). Хватит! Довольно!

Альбина. Что ты там выскакиваешь?

Лиза. Я совершенно не выношу, когда над кем-нибудь смеются!

Елена Алексеевна (рассердилась). У тебя, Елизавета, письмо важное не дописано!

Лиза. Они, Альбина Викторовна, вообще не верят, что ваш Костя существует, а Тихон Иванович сказал открытым текстом, что Костя – это для вас клапан, я поняла, чтобы безысходность выпускать!

Людмила. Как тебя, Лизка, в школе терпели и в институте?

Лиза. Меня уважали. Я на всех собраниях выступала и всегда говорила чистую правду!

Людмила (старается шуткой отвлечь Альбину). Не бывает такого, чтобы на собраниях – чистую, незамутненную правду!..

Альбина (вроде бы спокойно, но видно, что это спокойствие ей дорого дается). Костя меня на вокзал провожал, подлец души моей! Мы были такая трогательная пара, все на нас смотрели! (Начинает переодеваться в скромный костюм, в котором она появлялась вначале.) Мы, Лиза, работаем здесь тысячу лет – пять раз в неделю с девяти до шести. Чтоб разукрасить наше ярко-монотонное существование, мы вечно посмеиваемся друг над другом…

Людмила. Я, например, всех показываю. Я тут числюсь в актрисах…

Елена Алексеевна. А я, например, образцово-показательно счастливая: муж у меня – всем мужьям муж! Золото! И трое сыновей. У кого есть трое сыновей? Встаньте!.. И каждый сын – лучше другого. Но я по-бабски люблю поныть. Вот средний, Алешка, без разбору за каждой юбкой бегает, будто ему не восемнадцать лет, а скоро пятьдесят. И он боится опоздать.