Еврипид - Ипполит

Полна земля молвой о нас, и ярок
И в небесах Киприды дивной блеск,
И сколько есть людей под солнцем дальним
От Понта до Атлантовых пределов [1],
Того, кто власть мою приемлет кротко,
Лелею я, но если предо мной
Гордиться кто задумает, тот гибнет.
Таков уж род бессмертных, – что дары
Из смертных рук сердцам отрадны нашим.
И правду слов я скоро здесь явлю.
Из всех один меня в Трезене [2]этом
Тесеев сын, надменный Ипполит,
Могучею рожденный Амазонкой [3]
И благостным Питфеем воспоен,
Последнею расславил в сонмах дивных.
Он радостей и уз любви бежит,
А меж богов сестры милее Феба
И Зевсовой нет дочери ему…
И с чистою среди зеленой чащи
Не знает он разлуки. Своры он
По зверю там гоняет с нею рядом,
Сообществом божественным почтен…
Нет зависти во мне: какое дело
Мне до того? Но в чем передо мной
Он погрешил, за то гордец ответит
Сегодня же… Нависла и давно
Лишь мига ждет, чтоб оборваться, кара.
Когда чертог покинул он Питфея,
Чтоб Элевсина таинства узреть,
Священный град Афины посетил,
Там юношу увидела жена
Его отца, блистающая родом;
И чарами Эрота сердце в ней
В тот миг зажглось моей державной волей,
И ранее, чем уезжать сюда,
Влюбленная, она скалу Паллады
С той стороны, что смотрит на Трезен,
Святилищем украсила Киприды,
И храм ее тоскующей любви
Так и прослыл “святыней Ипполита”.
Когда ж Тесей, чтобы себя омыть
От пролитой им крови Паллантидов [4],
В изгнание из Аттики с женой
Сюда, в Трезен, свой парус направляет
На целый год – несчастная, мечты
Безумные со стонами мешая,
Здесь от Эрота жала сохнуть стала.
Она молчит. Из челяди никто
О тайне и не знает. Только страсти
Не суждено угаснуть без следа:
Отцу о ней я расскажу, Тесею,
И будет нам враждебный Ипполит
Убит его проклятьем. Царь глубинный,
Недаром же Тесею Посейдон [5]
Три посулил желания исполнить.
Прославлена – но все-таки умрет
И Федра. Пусть! Мне лучше, чтобы Федра
Погибла, чем, виновных поразив,
Мне сердца, месть лаская, не насытить.
Но вот и он, вот Ипполит, Тесея
Надменный сын… Покинув лов тяжелый,
Сюда идет – я ухожу… Пора…
С какою он большой, веселой свитой.
Как ярко гимн их Девственной звучит,
Богине их отраден, Артемиде:
Не чует он, что Адовы врата
Уж для него открыты… и что солнца
Последнего он пьет теперь лучи…
Исчезает.

О, восславьте гимном, други,
Золотую Дия дочь,
Артемиду, нашу радость!
Охотники

Дева-владычица,
Радуйся, сильная
Зевсова дочь!
Чада Латоны нет
В мире прекраснее.
О Артемида, нам
Нет и милей тебя:
В златом украшенных
Залах отца богов
Сколько чарующих,
Сколько небесных дев!
Ты между них одна
Девственно чистая,
Солнца отраднее
Ты, Артемида, нам.

Прими венок, царица: в заповедном
Лугу, цветы срывая, для тебя
Я вил его… На этот луг не смеет
Гнать коз пастух, и не касался серп
Там нежных трав. Там только пчел весною
Кружится рой средь девственной травы.
Его росой поит сама Стыдливость.
И лишь тому, кто не ученья муках,
А от природы чистоту обрел [6],
Срывать цветы дано рукою вольной:
Для душ порочных не цветут они.
Но, милая царица, для твоих
Волос златисто-белых их свивала
Среди людей безгрешная рука.
Один горжусь я даром – быть с тобою,
Дыханьем уст с тобой меняться звучным
И голосу внимать, лица не видя…
О, если бы, как начинаю путь
И обогнув мету, все быть с тобою…

Царь!.. Для меня лишь боги господа…
Готов ли ты принять совет во благо?

Конечно да. Иль мудрости, старик,
Иначе мы сберечь могли бы славу?

Ты знаешь ли, что общий есть закон?

Какой закон? К чему ты речи клонишь?

Кто сух душой надменной, нам не мил.

Ты прав, старик: надменный ненавистен.

Лишь ласковый имеет дар пленять.

Он без труда друзей приобретает.

Не то же ли среди богов, что здесь?..

Раз их закон мы, смертные, приемлем…

С богинею зачем же ты так горд?

С какой? Смотри – уста на грех наводят.

С Кипридою, хранящей твой порог.

Я чту ее, но издали, как чистый.

Особенно все люди чтут ее.

Бог, дивный лишь во мраке, мне не мил.

Дитя, воздай богам, что боги любят.

Кому один, кому другой милее,
И из богов, и меж людей, старик.

Умен ты, да… Дай бог, чтоб был и счастлив.

Свободны вы, товарищи! В дому
Нам полный стол отраден после ловли,
Подумайте ж о пище – а потом
Вы кобылиц почистите. Вкусивши
Отрадных яств – я их запречь велю,
Ристалищу свободно отдаваясь.

Вам много радостей с Кипридою, старик!

(перед статуей Афродиты)
Нет, с юных мы примера брать не будем,
Коль мыслят так.
С молитвою к тебе я обращаюсь,
Владычица Киприда. Снизойди
Ты к юности с ее кичливым сердцем
И дерзкие слова ее забудь:
Нас не на то ль вы, боги, и мудрее?

Холодна, и чиста, и светла
От волны океана скала,
Там поток, убегая с вершины,
И купает и поит кувшины.
Там сверкавшие покровы
Раным-рано дева мыла,
На хребет скалы суровой,
Что лучами опалило
Колесницы дня багровой,
Расстилая, их сушила:
О царице вестью новой
Нас она остановила.