Алексей Винокуров - Оулд и садо-мазо

Настя. Почему же не забрал?

Художник. А потому что вы пришли. И спугнули. А он очень хотел, очень. Денег вон дал целую пачку.

Настя. Денег?

Берет доллары, лежащие на столе, разглядывает их.

Художник. Что, думаете, фальшивые? Настоящие. Он всегда настоящие дает. Может, вам нужно? Берите, у меня много.

Настя. Спасибо.

Берет одну бумажку, прячет в сумочку.

Художник. Мне денег не жалко. Что с ними делать, с деньгами? Машину я водить не умею, в ресторан тоже не очень нравится. Сводили меня тут в монгольский ресторан. С виду все прилично, все такие приветливые, косоглазенькие. А потом как пробил меня понос, не при даме будь сказано, так и душа моя полетела в эмпиреи.

Настя. Куда?

Художник. В эти, в тартарары. Я тогда часами в туалете сидел, мучался. Пришел мой смертный час, думал. А вы говорите: деньги… Но знаете, что в этой истории самое странное?

Настя. Что?

Художник( показывая на картину, шепотом ). Я когда в нее шилом ударил, тут же он появился. И глаз у него был в крови. Как будто я не картину, а его ударил.

Настя( быстро ). Это правда?

Художник. Клянусь здоровьем жены – она сейчас в кухне! Чуть не обделался со страху.

Настя( приходя в волнение ). Отдайте мне эту картину!

Художник. Зачем это?

Настя. Отдайте, я вас очень прошу.

Художник( смотрит странно ). Не отдам! Это моя картина! Моя…

Настя. Вы не понимаете. Это очень опасно.

Художник. Что – опасно?

Настя. Он придет за ней. Рано или поздно придет. И тогда всему конец.

Художник. Чему конец?

Настя. Я не могу вам сказать.

Художник. В таком случае – извиняйте.

Настя. Ну, хорошо, хорошо. ( Ходит в нерешительности ). Видите ли, он особенный человек. Все картины тут связаны с ним напрямую.

Художник. Конечно, связаны. Как не связаны, он же за них деньги платит.

Настя. И особенно вот эта картина. Он влияет на нее, а она – на него.

Жена входит.

Жена. А вот и чаек поспел.

Настя. Спасибо вам. ( Художнику ). Поэтому я и прошу вас отдать ее мне. Иначе он заставит вас нарисовать на ней, что угодно. Вы уже нарисовали демона. Кто знает, чего он захочет дальше?

Жена. Вы это о чем?

Художник( отмахивается ). Что же вы с ней будете делать?

Настя. Сначала надо ее спрятать. Просто спрятать, чтобы она была ему недоступна. Дальше будет видно.

Художник. А если он придет и спросит: где картина?

Настя. Скажите, что отдали ее мне.

Художник. Нет, так дело не пойдет. За эту картину деньги плачены. Откуда я знаю, что вы с ней делать будете? Я вас в первый раз вижу. Может, вы это все придумали, чтобы картину у меня украсть да продать ее за большие деньги? Откуда я знаю?

Настя. Вы же сами говорили…

Художник. Мало ли, что я говорил! Васю я сто лет знаю, он меня кормит и поит. А тут пришла неизвестно кто – отдай ей картину. Не будет этого. Жена, проводи гостью.

Настяидет к выходу, останавливается на пороге.

Настя. Вы делаете ошибку. Страшную ошибку. Но если вы передумаете… если успеете передумать – вот вам мой телефон. Позвоните.

Оставляет визитную карточку. Уходит.

Художник. Успеете… Еще пугает.

Жена. Чего ей надо было?

Художник. Ничего. Картину хотела забрать.

Жена. Так отдал бы. Ты же сам хотел ее разорвать.

Художник. Мало ли, что я хотел! А придет он – что я ему отвечу? «Извиняйте, нашелся клиент получше»?

Жена. Ой, боюсь я чего-то. Тебе самому не страшно?

Художник. Мне не страшно. Страшно – не то слово. Жутко мне. Как в могиле с мертвецом. Жутко.

Звонит телефон. Художник вздрагивает.

Жена. Я возьму?

Художник. Не надо.

Телефон звонит. Включается автоответчик.

Голос Васи. Федор, возьми трубочку. Я ведь знаю, ты дома. Возьми.

Художник нажимает кнопку громкой связи.

Художник. Слушаю.

Голос Васи. Она ушла?

Художник. Она? Да, ушла.

Голос Васи. Хорошо. Вот что, привези-ка ты мне картину.

Художник. Какую?

Голос Васи. Ты сам знаешь, какую.

Художник. Она не доделана еще.

Голос Васи. Это ничего. Ты, главное, привези. А хочешь, я сам за ней приеду?

Художник. Зачем она тебе?

Голос Васи. А вот это не твоего собачьего ума дела! Тебе Анастасия что-то нашептала?

Художник. Ничего она мне не шептала.

Голос Васи. Ну, хорошо. Значит, завтра с утра на пустыре встретимся.

Отключается. Художник выключает громкую связь. Садится на диван.

Жена. Ну что ты, Федя?

Художник. Не знаю. Не по себе мне как-то.

Жена. Да отдай ты эту картину – и Бог с ней. Что мучиться попусту? Тоже, сокровище. Она на меня такую жуть навевает, спать не могу. ( Подходит к картине ). Ишь, рожа-то какая бесовская!

Художник подходит к картине, смотрит на нее. Внезапно наклоняется поближе, ощупывает пальцами лицо Васи.

Художник. Маш, а Маш…

Жена. Чего такое?

Художник. А ведь глаз-то зарос.

Жена. Что?

Художник. Дырка на картине пропала.

Жена поворачивается. Они с художником молча смотрят друг на друга.

Пустырь. На скамейке сидят Васяи Элина.

Элина. Не верю я этому человечишке. За грош продаст.

Вася. За грош не продаст. Я ему такие деньги плачу, он у меня на коротком поводке. Другое дело – если дурь какая-нибудь в голову втемяшится. Тогда плохо. Тогда придется искать с ним другой язык. ( Проводит пальцем по горлу. )

Элина. Нельзя пока. Рано.

Вася. Да, рано. Но если Настька ему сболтнула, тогда… Тогда, может, и поздно.

Элина. Он что-то может?

Вася. Может. Но только до этого еще дойти надо. А у него умишко крестьянский, бедный. Одно слово – художник.

Элина. А интуиция?

Вася. Интуиции не существует. Есть две вещи – разум и инстинкт. А интуицию придумали, чтобы дуракам было не так обидно. Дескать, мозгов у меня нет, зато интуиции навалом.

Появляется Художник. Вид у него затравленный, в руке – длинный тубус. Озирается.

Вася. Не нравится мне его рожа. Ох, не нравится! ( Машет рукой. ) Федя!

Художник подходит, садится.