Андрей Жиров - Путь в космос

В е р а. Я тоже его помню. Иванченкову на «Салют» гитару послали.

З у б о в. Видишь, все помнят. А ты о гитаре мимоходом упомянул, так, между прочим. В основном о разных экспериментах писал. Интересно, глубоко. Но я помню гитару. Навсегда она у меня осталась, потому что говорит и об Иванченкове, и о тех, кто послал ее на станцию. О душе их говорит…

Л о ш а к о в. Не все космонавты на гитарах играют…

З у б о в. Жаль, если так… Но думаю, что ошибаешься. Как передать их ощущения сейчас, мысли, чувства…

В е р а. Николая и Валерия?

З у б о в. Конечно. Там сейчас наши материалы. Настоящие. Те, которые нужны всем. Второго варианта нет.

Вера рвет исписанные листки.

З а т е м н е н и е

Высвечиваются Н и к о л а й и В а л е р и й.

Н и к о л а й. Перекусить не хочешь?

В а л е р и й. Ты за мной, как за ребенком…

Н и к о л а й. А ты мне в сыновья годишься.

В а л е р и й. Бортинженер я у тебя!.. А с двигателем было ясно сразу… Думал, что ты не понял… или я ошибся. Боялся, подумаешь — струсил… Извини, командир.

Н и к о л а й. Ну и хорошо.

В а л е р и й. Мне кажется, ты о клапане решил. Откроем — и сразу конец. Чтобы на виду у всех не умирать! Лучше сразу, командир.

Н и к о л а й. До этого далеко…

В а л е р и й. Но у всех на виду я не хочу!.. Лучше сразу…

Н и к о л а й. Прекрати!

В а л е р и й. Хочу, чтобы ты и это знал…

Н и к о л а й (резко). Я приказываю вам, бортинженер, замолчать.

В а л е р и й (обиженно). Пожалуйста…

Н и к о л а й. А за Оксану тебе, Валерий, спасибо. Не время и не место.

В а л е р и й. Они ждут.

Н и к о л а й. Пашин же просил не торопиться… Перекусим, а потом и думать будем.

З а т е м н е н и е

Высвечивается правая площадка. П р е с н я к о в и К у д р я ш о в а. Входит П а ш и н.

П р е с н я к о в. Ну как?

П а ш и н. Молчат.

П р е с н я к о в. Они должны вернуться. Сегодня, завтра, через неделю… И вы гарантировали нам их возвращение!

К у д р я ш о в а. В наше время нелегко виновных найти…

П а ш и н. Главный виновник есть — он так и называется: Главный.

П р е с н я к о в. Со всех спросят, если что-то случится.

Входит К р е м н е в.

К р е м н е в. На следующий виток ушли… Молчат.

К у д р я ш о в а. Знают, а молчат… Наши нервы берегут.

П р е с н я к о в. Космонавт такая профессия…

П а ш и н. Пусть помолчат. И мы о них тоже…

П р е с н я к о в. Уж не телепатии ли боишься?

П а ш и н (не обращая внимания). Я фотографию Комарова разглядываю часто. Перед стартом он снят. Но лицо не его, чужое…

К р е м н е в. Мистика… Спиритизм начинается.

П а ш и н. Другое время было. Каждый шаг — первые. Даже если ценою жизни за него платили… А теперь? Право на жизнь… Мы его берем, даже не спросив у них.

П р е с н я к о в. Это слишком!

П а ш и н (не слыша Преснякова). Почему летчики-испытатели в отряд не шли? Риска боятся? Да они каждый день рискуют. Нет, бессмысленного риска не хотели… В самолете от летчика многое, если не все, зависит. А что от космонавта, если техника ненадежна?.. Ему оставалось только ждать, что Земля решит.

П р е с н я к о в. Космонавт знает, на что идет. Там космос, и иначе нельзя.

П а ш и н. Нельзя? В этом как раз ошибка. От космонавта многое, очень многое зависит… Дайте ему почувствовать там, на орбите, что он пилот корабля, а не прибор, живой прибор, который в корабль сунули. Не подопытная мышь, она тоже дышать умеет.

П р е с н я к о в. В космосе пилоты нужны, а не философы.

П а ш и н. Философы везде нужны. А я первую свою машину вспомнил. Давно это было… Начали отстреливать серию. Отъехал от старта на десять минут — покурить. Там ведь нельзя… Еще слово тогда дал: сдам машину комиссии — брошу сигареты. Как раз три пуска оставалось… Отъехал два километра к «курилке», а ракета как на ладони — красивая… Первая ведь моя… Любуюсь… И вдруг хлопок. Даже не понял, что взрыв. Это вторая ступень сработала. И сразу огненный шар… Погибли друзья. Тогда спать не мог. Года два, наверное… Закрываю глаза, а по степи шар огненный. А теперь тишина и темнота… Космическая тишина и космическая темнота… А где-то далеко Земля…

В дверях появляется О к с а н а.

П р е с н я к о в. Сюда нельзя. Нельзя!

О к с а н а. Заняты… Извините… Я только хотела спросить… Правда это… Он… Он…

П а ш и н (подходит к ней). Простите…

О к с а н а. Мне сказали, что там плохо. Очень плохо…

П а ш и н. Плохо. Но мы надеемся…

О к с а н а. Он вернется?

П а ш и н. Должен.

О к с а н а. Вы что-то скрываете. Не надо. Я плакать не буду. И не буду мешать. Я понимаю, но не могла оставаться дома… (Сдерживается, чтобы не заплакать. Говорит тихо.) И, пожалуйста, передайте ему, что пионеры ждут в Артеке. Звонили… Ждут в гости его… Передайте, это очень важно. Ждут… (Плачет.)

П а ш и н. Скажем, обязательно скажем. (Кудряшовой.) Проводите в комнату прессы. Там поспокойнее… Я не возражаю.

К у д р я ш о в а. Идем, Оксаночка. Все будет хорошо…

К р е м н е в. Я помогу…

О к с а н а (отстраняется). Не надо… Сама… Эх ты, Костя… У нас же двое детей…

К р е м н е в. Разве так можно, Оксана…

К у д р я ш о в а (Оксане). Идем, идем. Потом… (Выводит Оксану из комнаты.)

П р е с н я к о в (резко). Как она могла сюда пройти?

П а ш и н. А кто ее мог задержать? Люди же там…

П р е с н я к о в. Слишком уж мы мягкосердечными стали.

П а ш и н. А разве это плохо?

П р е с н я к о в. Делу мешает.

П а ш и н. Это неправда.

П р е с н я к о в. Зачем она здесь?

П а ш и н. Может быть, и нужна. Вдруг Николай ее на связь попросит. Она и приехала…

Пауза.

К р е м н е в. Женщины сами разберутся…

П а ш и н. Молчат?

К р е м н е в. Молчат… (Спокойно.) А с автоматами действительно легче. Работаю с утра до ночи, детей две недели уже не видел, каждую строчку программы помню, а сейчас молчат они, и я не знаю, что делать… А ему, луннику, программу включил, уже никто команды не перепутает, не сможет — она у меня жесткая. Я спокоен, понимаете, спокоен. А здесь ни минуты покоя, только и ждешь чего-то… Гладко идет — беспокоишься: подозрительно, что гладко; сбои — волнуешься: почему сбои… Не ответственности боюсь, нет! Молчания боюсь…

П а ш и н. Их молчание уважать надо. Пусть еще помолчат. Я боялся, что они сразу мне скажут: делайте, как сами решили, мы на все готовы… А они молчат. Вот вы меня спрашивали: чего же я хочу? Летать в космосе хочу!.. Работать там хочу!.. Чтобы люди чуть счастливее жили… чтобы в завтрашнем дне уверены были… чтобы мечтали о полетах на Марс и Венеру, если им захочется… чтобы внеземные богатства к земным добавили… Очень многого я хочу! Наконец, хочу, чтобы космонавты овец пасли…

К р е м н е в. Лучше уж табуны…

П а ш и н. Я без юмора. Хочу, чтобы и рыбу в океане искали, металл плавили, лук выращивали… И не от случая к случаю, а ежедневно… Кстати, овцы — не мое. Георгий Гречко привез из космоса. Отдыхал он перед полетом в горах, там с секретарем райкома одним договорился, что поможет ему. Целый месяц передавал Георгий с орбиты, где трава поднялась, где еще недельку ждать надо… Так и пас отары… А потом и Александра Иванченкова попросил. Тот четыре месяца с «Салюта-6» овец гонял по пастбищам… Вот так-то!