Иван Горбунов - Домашние сцены

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Елизавета Яковлевна, барыня средней руки.

Сергей Иванович, ее племянник, лет 17-ти, воспитывается в пансионе Штрик, огромного роста, лицо все в угрях.

Астровзоров, знакомый Елизаветы Яковлевны, толстый мужчина, с бородой, говорит протяжно на о; в разговоре разглаживает бороду и возводит глаза в потолок.

Макарка– 15 лет, Григорий– 40 лет, слуги Елизаветы Яковлевны.

Глеб Тимофеев, кучер.

Сторож из пансиона.

Григорий.

Что, Макарка, в пинсиён ездили, аль нет?

Макарка.

Как же. Барышню отпустили, а Сергея Иваныча не отпущают… проштрафился.

Григорий.

Значит, на хлеб – на воду… ха, ха, ха!

Макарка.

Надо думать, так… Да уж ему не впервой.

Григорий.

Самой-то докладывали?

Макарка.

Где докладывать!.. нянюшку-то разве не знаешь.

Григорий.

А спросить?

Макарка.

Ну, спросит, тогда доложат.

Глеб( в дверях ).

А… помещики!.. Наше вам… Сама дома, что ли?

Макарка.

А что?

Глеб.

Доложите, Григорий Петрович, что барышню сдал мадаме, а Сергей Иваныча не отпущают.

Григорий( смеясь ).

Плохо, значит, просил.

Глеб.

Да коли ежели не отпущают – проси не проси, все одно. Говорили уж мы с ундером-то: – невозможно, говорит, этого, не можем мы, потому, говорит, ноне строго стало, не те порядки.

Григорий.

А самого-то видел?

Глеб.

Как же. Высыпало это их на лестницу видимо-невидимо – и махонькие, и всякие, а наш-то ото всех отличает, – всех, почитай, больше… Тетенька, говорю, кланяться приказала, домой вас дожидает. Хотел он, должно, что-то говорит, а тут немец к им вышел и разогнал всех. Ундер говорит, вишь, говорит, как ноне у нас!.. Так я и уехал. Прощайте. ( Уходит ).

Григорий.

Теперь, Макарка, держись!

Макарка.

А что?

Григорий.

Будет тебе!

Макарка.

Я этому не причинен.

Григорий.

Задаст она тебе!.. Покажет, как с барином синиц ловить!.. Он должен в рехметику вникать, доходить до всего, а вы с синицами… Постой!.. ( Слышен звонок; Макарка стремглав бежит к двери; входит Сергей Иванович ).

Сережа.

Тетенька уехала?

Григорий.

Никак нет-с, дома.

Сережа.

Который час?

Макарка.

Восемь било.

Сережа.

Никого у нас нет?

Григорий.

Степан Полуехтыч сидит.

Сережа( выходит и быстро возвращается ).

Не спрашивали меня?

Григорий.

Сейчас хотели идти докладывать.

Сережа( в волнении ).

Об чем?

Макарка.

Глеб Тимофеич сказал, что вас не отпущают… ( ухмыляется ).

Сережа.

Врет он! Вот что, Макарка… ( говорит ему что-то на ухо ).

Макарка.

Никак нет-с.

Сережа.

Поди, достань ( тихо ). Няня дома?

Григорий.

У всюношной.

Сережа( Макарке ).

У Петровны спроси.

Макарка.

Слушаю-с. ( Подмигивает лукаво Григорию и уходит ).

Сережа.

Нынче, Григорий, что за обедом было?

Григорий.

Три блюда, с пирожным – четыре.

Сережа( охорашивается перед зеркалом ).

Что, я бледен?

Григорий( смотрит пристально ).

Как обнаковенно. ( Молчание ).

Сережа.

Где сидят?

Григорий.

В зеленой гостиной.

Макарка( Входит ).

У Петровны нет-с.

Сережа.

Как же быть-то?

Макарка( тихо ).

У Григорья Петровича попросите: он даст, слова не скажет.

Сережа.

Нет, уж я лучше… ( уходит в залу ).

Макарка( хохочет ).

Григорий.

Что смеешься-то, черт!..

Макарка.

Теперь опять карамболь извозчик подымет.

Григорий( мрачно ).

Опять приехал?

Макарка.

Опять!

Григорий.

Что нужно-то?

Макарка.

Полтора целковых, да намедни тоже у Петровны взял два…. что страму-то было! Нянюшка, до самой-то не довела.

Григорий.

Безобразие!

( Елизавета Яковлевна и Астровзоров сидят за чайным столом ).

Елизавета Яковлевна.

Что, дети приехали?

Горничная.

Барышня приехала, а Сергей Иваныча не пустили.

Елизавета Яковлевна.

Опять!.. Вообразите, Степан Полуехтович, как притесняют ребенка; решительно нет никакой жалости к детям. Ребенку непременно нужен отдых… ( Горничная уходит ).

Астровзоров.

Может, ленится.

Елизавета Яковлевна.

Какое – ленится, помилуйте! Известно, ребенок… что он понимает?

Сережа( входит ).

Елизавета Яковлевна( с удивлением ).

Тебя оставили?

Сережа( целует руку ).

Нет-с, это, тетенька, по ошибке.

Елизавета Яковлевна.

Как, по ошибке?

Сережа( смело ).

Ей-Богу, тетенька, по ошибке. Это Петрова 3-го инспектор не велел отпускать – он стекло разбил, а надзиратель перемешал, да меня оставил.

Елизавета Яковлевна.

Скажи, какие низости!

Сережа.

Ему выговор за это.

Елизавета Яковлевна.

А хорошо ли ты учился?

Сережа.

Хорошо-с: во всю неделю ни одной двойки, а из Закону вчера пять.

Астровзоров.

Это прекрасно!

Елизавета Яковлевна.

Покажи Степану Полуехтовичу билет. Ведь, этого, батюшка, утаить нельзя: там им дают каждый раз такой листок, в котором все написано – как ребенок вел себя, как учился…

Сережа.

Инспектор хочет нам каски выхлопотать.

Елизавета Яковлевна( нетерпеливо ).

Билет-то покажи.

Сережа( шарит в карманах ).

Тетенька, я забыл-с.

Елизавета Яковлевна.

Фу, какой ты рассеянный! Как же это можно?..

Сережа.

Заторопился давеча, да в спальне и оставил.

Астровзоров.

Учитесь, Сергей Иваныч, учитесь!.. Наука – ключ к жизни. Будете хорошо учиться – начальство вас будет любить и тетенька, в преклонных летах своих, коли Господь приведет им дожить, будет иметь подпору. А какие нынче классы были?

Сережа.

Нынче легкие.

Астровзоров( с усмешкой ).

А разве трудные есть?

Сережа.

Как же-с. Вот, например немецкий класс. Немец очень строг – всем единицы ставит, так, занапрасно.