Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений

Элен: В газетах много пишут о смерти гангстера…

Первый: Так, так…

Элен: О теории двойного народонаселения, о трудах профессора Бурзуха… О птице, сжёгшей Землю…

Первый: (потрясённо) Теория двойного… птица…

Элен: И ещё о Сэре Френсисе и о Шотландской Королеве…

Первый: Сэр Френсис? Кто он такой?

Элен: Вообще-то этого никто не знает. Некоторые утверждают, что Сэр Френсис — это псевдоним одного очень популярного литературного персонажа, жившего в XVIII веке. Многие также считают, что его вообще никогда не было.

Первый: (ошарашенно) Чем он занимается, этот Сэр Френсис?

Элен: По-моему… он сражается за честь Шотландской Королевы. Сэр Френсис может находиться одновременно в самых разных местах, совсем недавно он появлялся в Праге, Гренобле и в Новой Гвинее, причём в одно и то же время. Возможно, скоро он будет и в наших краях, его вроде бы уже видели где-то неподалеку.

Первый: Если он заявится сюда?

Элен: (увлечённо) Говорят, что Сэр Френсис умеет много самых разных штук. Известно, что он преловко чинит жестяную посуду, декламирует стихи на готском диалекте, учит птиц играть на фаготе, танцует в воздухе джигу и собирает коллекцию бытовой обуви.

Первый: (потрясён) Сэр Френсис… Вот это да… Не знаю, что и сказать… Да… (пауза) Залаять, что ли…

Элен: Неси свой крест и веруй.

Первый: Ага? Только вот куда прикажете его нести? Вот… извольте… Едет машина. Легковая! У шофёра — хмурое лицо! Если разобраться. (пауза) Что-то голова. У вас нету таблеток каких-нибудь?

Элен: Я просто проваливаюсь куда-то.

Первый: (недовольно) Куда это вы проваливаетесь? (пауза) Болит голова! Нужны таблетки!

Элен: (спохватившись) Да-да, кое-что есть. Вот, пожалуйста. Я ведь сразу должна была узнать о вашем самочувствии!

Первый: (тоскливо) Да вы просто издеваетесь.

Элен: (деловито) Скажите, а кроме того места, которым вы застряли, у вас больше ничего не болит? Панкреас? Желудок? Печень?

Первый: Никакое это вам не место! Нога!

Элен: Сердце? Грудина? Почки?

Первый: К чёрту! К чёрту!

Элен: Как вы спите? Давление? Хотите, я смеряю вам давление?

Первый: Поймите же вы… в моём…

Элен: Пульс? Гемоглбин? Как со стулом?

Первый: Кстати, старик выносил мой горшок! А что теперь?

Элен: Теперь это буду делать я. Ой, подождите минуточку… (отбегает в сторону и садится на корточки)

Первый: (в ужасе) Что же это вы делаете?

Элен: (возвращается на прежнее место) По-маленькому захотелось. Что же тут такого?

Первый: (понуро) Конечно, чего уж там… Меня теперь стесняться нечего… застрял — так что уж теперь…

Элен: Напрасно вы так. Муниципалитет позаботился и об этом.

Первый: О чём ещё он там позаботился?

Элен: (несколько смущенно) Ну… Никто не забывает о вашей половой принадлежности… Вот я о чём…

Первый: Э, да я сам уже забыл об этом… И при чём тут…

Элен: (более уверенно) Ведь для этого я и пришла. Проверить самочувствие, узнать о ваших потребностях. Ведь даже если человек застрял, он не должен забывать о… Нет, не так. Даже в условиях дискомфорта… Тьфу, как же там сказано? Вот, вспомнила! Даже в условиях дискомфорта каждый должен получить максимум комфорта!

Первый: (растерянно) Не знаю даже, что и сказать…

Элен: Тут и говорить-то не о чём! Всё очень просто. Я — должна выполнять любую вашу просьбу. Понимаете, любую! Вам надо только сказать. Кто знает, сколько времени вам ещё предстоит тут провести?

Первый: Что ещё я должен сказать?

Элен: Вот чудак! Да неужели не понятно?

Первый: Отстаньте вы! Мне не до глупостей ваших!

Элен: Заставить вас, конечно, никто не в силах. Но целесообразность… Короче, это для вашего же блага. Многие, кстати, соглашаются.

Первый: Многие? Так вы что же…

Элен: Приходится, что же делать. Патронажных сестёр пока значительно меньше, чем застрявших.

Первый: Идиотство! Что вы несёте? Ей-богу, со Стариком мне было значительно проще, спокойнее. Я уже подуспокоился, обжился малость… В моём-то положении!

Элен: При чём тут ваше положение? Есть разные способы. Разные позы. Разные методики. В крайнем случае, можно просто рукой.

Первый: Покорнейше благодарю! Ногой, случайно, не практикуете?

Элен: К чему это упрямство? У меня не так уж много времени.

Первый: Не знаю, не знаю даже что и сказать вам на это.

Элен: Я могла бы привнести элемент индивидуального подхода… Не просто так… а как бы именно для вас… Для тебя.

Первый: Рукой!

Элен: Не стану скрывать… чем-то вы симпатичны мне. С вами интересно. Я ведь молодая совсем и почти ничего не знаю. Мне всего-то 18 лет. Или 19.

Первый: Не знаю даже…

Элен: Вы, похоже, много чего повидали в жизни. Интересно!

Первый: Да, я повидал.

Элен: Интересно! Я… могла бы влюбиться в вас. Хотите? Тогда я стала бы приходить почаще, а вы бы мне чего-нибудь рассказывали. Вы ведь так много знаете!

Первый: Да, я.

Элен: Расскажите мне что-нибудь! Пожалуйста! А то я хожу весь день, а мне никто ничего интересного не рассказывает. Скучно… Как всё-таки скучно жить!

Первый: Хеди-геди, хеди-геди, хеди-геди мэн.

Элен: (нервно) Расскажите мне!

Первый: Не знаю даже… Ну, однажды… я снимал в центре три комнаты анфиладой, с видом на. И всего-то за 30 рублей!

Элен: (восторг) Здорово! А что там было ещё?

Первый: Там… много было всякого. Да.

Элен: Ещё, ещё что-нибудь! Ну… вот в каких городах, где вы были?

Первый: Бывал я в городах. Бывал и в деревнях.

Элен: Здорово!

Первый: Да, бывал. Вообще-то все города совершенно одинаковы. Только вот однажды — не помню, где это было — однажды я видел…

Элен: (бурное нетерпение) Чего? Чего видели?

Первый: Я видел там… вокзал. Да-да, вокзал! Была ночь и вокзал светился. Много, много стекла. Какие-то горы по бокам. Или — холмы. Представляешь? Всюду люди снуют, такси — идёт, идёт жизнь… куда-то. Я встал, как вкопанный, я полчаса, наверное, не мог оторвать от вокзала глаз. Всё смотрел, впитывал… Если бы я мог предположить тогда, что потом всё вот так, бездарно… Нет, никогда ничего нельзя предположить. Даже если думаешь, что что-то предполагаешь — то потом выясняется, что ничегошеньки-то ты на самом деле не предполагал… Да и не мог предположить… (пауза) Тогда я понял: жизнь — это вокзал, светящийся ночью. Потом мы с приятелем купили у таксиста две бутылки водки. Тёплое стекло, нагрелось за день в машине… (пауза) С тех самых пор я полюбил вокзалы. Возможно, я и раньше их любил, но ещё не понимал этого. Так часто бывает. Но тогда, мягкой июньской ночью, любовь моя прорвалась наружу и стала осознанной. Я будто почувствовал, что встречу её на вокзале и меня буквально понесло туда — вопреки логике, здравому смыслу и прочим скучным вещам. И мы — встретились. Мы должны были встретиться. (пауза) Стало ли мне легче жить с тех пор? Вряд ли. Любовь — это.