Владимир Сорокин - Занос

Людмила и Сергей вносят щи.

ГеляА вот и щи!

АнзорПосле такой истории очень кстати!

Людмила и Сергей разливают щи по тарелкам, подают.

БорисА у меня под щи тост имеется. В некотором роде патриотический, в некотором — экзистенциальный. (встает с рюмкой в руке) Дамы и господа! Благодаря гостеприимному хозяину дома сего, мы с вами уже выпили за великую и многострадальную Россию, которую в очередной, так сказать, раз ждут великие потрясения. Я же предлагаю выпить и за Подмосковье, а по-нашему, по-подмосковному — за Подмоскву, а конкретно — за ее лучших и счастливейших представителей. С шестнадцатого века беспощадной властной вертикалью возбухла, так сказать, и вознеслась Москва над другими городами и весями, подчинив себе народы и земли от Кавказа до Сахалина, устремившись ввысь эдаким…ммм…имперским железным шампуром, а по-русски говоря — елдой, и нанизывая на елду сию чужие пространства с географией, обычеями, укладом, ментальностью, климатом, и т. д. Подмосковье наше — тень этого имперского фаллоса. Так вот. Недавно я грешным делом задумался: а кто, собственно, по-настоящему счастлив в этой имперской тени? Кто всегда доволен? Кто ничего не потерял даже в кризис? Золотарь! Наш простой подмосковный ассенизатор! Каждый месяц к нам в Переделкино приезжает человек со стальными зубами на не очень чистой машине с пустой бочкой. И уезжает от нас с полной бочкой нашего ежемесячного говна, да еще с тысячью рублей впридачу! И каждый раз заглядывая в глаза этого человека, я убеждаюсь, что он счастлив! Он счастлив! Донельзя счастлив! Ибо приехав пустым, не привезя нам ничего, не предложив ничего, даже ничего не сказав, он получает от нас четыре тонны биологически активного вещества и радужную бумажку, играющую, как вы знаете, роль всеобщего эквивалента в нашем прекрасном и яростном мире. Он счастлив! И я, русский интеллигент, пью за него и завидую его счастью!

Выпивают.

НатаБоренька, ты просто какой-то Демокрит.

Анзор (поправляя) Демосфен.

НатаДа! (пробует щи) Прекрасно. Хорошо, что мы их вчера не съели.

БорисЩи назавтра надо есть. Вкуснее!

ТаняЭто называется — суточные щи?

БорисGenau! Русише суточной щчи… ммм… и это есть гениально…

Михаил (ест щи) Борь… из твоего тоста… выходит… что все мы несчастливы?

Все, кроме Михаила, смеются.

БорисМиш, в некотором роде — да!

АнзорКонечно! Мы же все зависим от воли ассенизаторов. А их воля обратно пропорциональна количеству нашего…

Михаил (берет Анзора за руку, прерывая, кладет ложку) Погоди. То есть, Боря, ты хочешь сказать, что я — несчастливый человек?

Борис (смеется) Миш, ну мы все несчастливы по-своему, один больше, другой меньше…

МихаилЗначит, я по-твоему — мизерабль?

БорисМиш, послушай…

МихаилТы, сидишь за моим столом, ешь мои щи, пьешь мою водку и говоришь, что я — мизерабль?

НатаМиш, ну ты прямо как прокурор…

МихаилМолчать!

Все затихают, прекращают есть.

Михаил (Борису) Кто ты?

Борис (вытирает губы салфеткой) Я Борис, твой друг.

МихаилКто ты по жизни?

Борис (вздыхает) Опять… Ну, скульптор. Лауреат государственной премии.

МихаилЧто ты слепил?

БорисЯ много чего слепил.

МихаилЧто, что ты слепил?!

БорисМиша, ты видел. Много раз.

МихаилЧто ты слепил великого за свою жизнь?

БорисПриезжай ко мне в мастерскую, я покажу тебе одну великую вещь.

МихаилЯ был у тебя в мастерской не один раз. Там нет никакой великой вещи! Нет! И не было!

НатаМишенька, ну это скучно. Ты мне это уже говорил.

Михаил (бьет по столу) Молчать, я сказал! Что ты слепил? Что ты сделал? Что ты открыл?

БорисМиш, ты хочешь меня унизить? Не получится.

МихаилЯ просто хочу понять: кто ты?

БорисЯ homo sapiens.

МихаилДокажи.

Пауза.

БорисХочешь, я слеплю тебе сейчас что-то человеческое, слишком человеческое? И этим докажу, что я человек? Прямо сейчас.

МихаилСлепи!

БорисУ тебя есть пластилин?

МихаилНет.

БорисНу, а что-нибудь лепящееся?

МихаилСереж, у нас есть что-нибудь лепящееся?

СергейНе знаю… это типа чего?

БорисТипа пластилина.

Сергей пожимает плечами, думая.

НатаБорь, есть ореховое масло.

Борис (встает) Так. А еще? Подобное?

СергейИкра кабачковая?

Михаил (уничтожающе глянув на Сергея) У нас есть половина торта. Забыли?

НатаАх, точно! Бисквитно-кремовый монстр! Привез Паша, а он как-то не пошел. И не пойдет.

МихаилВот и лепи из торта.

БорисПрекрасно. Сергей. Пошли, покажешь. Проволока найдется? Для каркаса?

СергейПоищем.

Борис и Сергей выходят.

Геля (встает) Я пойду, исполнять роль музы.

Михаил (ехидно) Конечно! (наливает себе водки)

Геля выходит.

НатаМиш, ну чего ты опять наехал на него?

МихаилА пусть не распускается. Мизерабль! Охренел совсем уже от безделия. (выпивает) Несет хуйню всякую… Уговорил нас выпить за подмосковных говнососов! Идиот!

Смеются.

НатаМиш, ну не сердись ты на Борьку. Он славный.

МихаилСлишком.

Таня (решительно встает) Михаил Андреевич, мне реально пора.

Михаил (хватает Таню за руку) Посмотрим его скульптуру. И ты сразу поедешь.

ТаняНу я реально должна в Москве быть, сто пудов.

АнзорОн быстро слепит. «Дым в лесу», «Туман над рекой».

Михаил«Радуга над полем».

Смеются. Таня садится.

ТаняА Борис действительно известный скульптор?

НатаДа.

АнзорЧетыре памятника только в Москве.

ТаняГде?

Михаил (со смехом) Везде. Где позволит Церетели. (кричит, чтобы было слышно на кухне) Гелька, спой свою песню!

Видно, что Михаил сильно захмелел. На кухне Геля поет казацкую песню.

Михаил (аплодирует, наливает всем водки) Браво! Давайте за Гельку. Борьке с ней повезло. Ему, мудиле, хорошо.

НатаА тебе?!

МихаилА мне… мне так хорошо, что плохо. (выпивает)

НатаМишенька, не пей больше, умоляю. Этот козел опять тебя вовлек в утреннее пьянство!

МихаилПодпишу договор, сяду на диету. Shut up, honey! (берет Нату за подбородок, целует в нос) Дамы должны только радовать!