Надя Лоули - Коммунальное счастье мое

Александр( угодливо ). Да, конечно, Владимир Викторович, когда вам удобно. Давайте сразу договоримся. ( Достает бумаги из портфеля ). Можете посмотреть без меня. Я позвоню соседям, скажу, что зайдете. Осмотритесь и прикиньте, что можно сделать из семи комнат и огромного коридора. Я вам скажу как специалист по жилью: дворец, а не квартира!

Владимир. Хорошо, только давайте сейчас зайдем в бар в «Рэдиссоне» и там все обсудим, а то как-то неудобно на улице. ( Он обеспокоенно поглядывает в сторону ). Заодно я проверю, как там моя машина. Бросил прямо на дороге.

В это время цыганка бодрым шагом опять направляется к ним. Александр и Владимир, увидев цыганку, быстро уходят, обсуждая на ходу преимущества центра перед новыми районами. Зарина разочарованно разворачивается и подходит к паре влюбленных. Кусок площади затемняется, и освещается часть сцены с кухней.

Кухня в большой коммунальной квартире.

Летний вечер, время к ужину. На кухне постепенно собираются жильцы.

Входит Екатерина Михайловна с кастрюлей и Нюра с пакетами из супермаркета.

Нюра. Я и говорю вам, Екатерина Михайловна, хоть режьте меня на кусочки, а бумаги ихние подписывать не буду! Мне и здесь жить хорошо! На работу три минуты пешком!

Екатерина Михайловна. Нюрочка, вы даже не понимаете, как нам повезло! Хоть на старости лет пожить в отдельной квартире. Мы с Иваном Григорьевичем – царствие ему небесное – двадцать лет в очереди стояли, думали вот-вот расселять будут, а тут эта чертова «перестройка»! ( Ставит с раздражением кастрюлю на стол ).

Нюра. Эх, Екатерина Михайловна, нам с Петей еще в советские времена, в году 88-ом, предлагали отдельную служебную квартиру на Озере Долгом. Так мы сами отказались: там снег зимой надо чистить три раза в день, как в деревне. А тут в центре красота, снег ночью выпал – утром растаял! Хотя сейчас мы уже не убираем двор, зато работа рядом. Нет уж, нам и здесь хорошо!

На кухню заглядывает Оленька, молодая симпатичная девушка.

Оленька. Здрасьте всем! Вам телефон не нужен?

Нюра( недовольным голосом ). Мне звонить должны из больницы.

Екатерина Михайловна( ласково ). Звони, милая, звони, пока есть кому звонить, небось, ухажер ждет – не дождется!

Оленька( хихикает ). Теть Кать, ну какой ухажер, «бой-френд» теперь называется. Темнота! ( Подходит к телефону и начинает звонить ). Вадик, привет! ( Разговаривает ).

Нюра. Господи, сколько можно болтать по телефону, и днем и ночью! ( Бросает пакеты на стол и яростно начинает разбирать овощи, картошка разлетается по полу ).

Екатерина Михайловна( помогая собирать картошку ). Вот-вот, Нюрочка, а в своей квартире телефон будет – только ваш!

Оленька( громко смеется ). Ага, общественное кухонное собрание постановило много не болтать! Звякну позже с мобильника. ( Кладет трубку и, поддав закатившуюся в коридор картофелину, заходит на кухню ).

Нюра( поднимая картошку ). И ничего смешного тут нет, вот и звони по трубке. У нас трубок нет, мы люди простые, нам и так хорошо. ( Отворачивается к своему столу ).

Екатерина Михайловна. Оленька, ты слышала новость про квартиру?

Оленька( подходит к соседке совсем близко ). Ой, теть Кать, неужели вы думаете, это возможно? Неужели нашелся человек, который позарился на нашу воронью слободку? ( Смеется ).

На кухню заглядывает Петр. Видно, что он навеселе.

Петр. Нюрка, ну куда пропала? Жду, жду с магазина, а она уже здесь митингует на аукционе квартир!

Нюра( сердито ). И нечего меня ждать. Чего ждешь – не получишь! Уже и так глаза залил. ( Уходит к телефону ).

Петр( начинает паясничать, приплясывая, поет озорную частушку в сторону Оленьки ). Не страдайте, девки, дюже, придет осень – дадут мужа! ( Девушка смеется, а он подкрадывается к Екатерине Михайловне ). Ну что, мечтаем о квартирах? А в бомжи не хотите? Кинут нас, дураков, эти бизнесмены, и будем вместе на Московском вокзале ошиваться! ( Злорадно хихикает ).

Екатерина Михайловна. Петенька, бог с вами, что вы такое говорите! Не те времена теперь.

Нюра( возвращается ). Петь, я им тоже говорю, куда мы из центра – в Красное село?

Звонит телефон. Нюра и Оленька кидаются к телефону в коридор. Их опережает подошедший к столику Борис и снимает трубку.

Борис. Хеллоу. Кого? Олю? Конечно. ( Протягивает трубку Оленьке ). Вас, милая барышня.

Нюра( беззвучно плюет в сторону ). Я же сказала, мне должны сейчас звонить из больницы.

Борис( проходит на кухню к своему столу ). О чем спич, пипл?

Петр. Я говорю им, чтобы губы не раскатывали, будем все бомжами. Как пить дать будем!

Борис. То бишь, хомлесс! Бездомный по-английски. Хорошо, ничего не скажешь, заманчивая перспектива закончить свои дни на свалке человечества!

Екатерина Михайловна. Борис Иванович, вы же интеллигентный человек и понимаете, что не могут нас вот так взять обмануть и выставить на улицу!

Нюра. Могут-могут, и думать нечего. Знаем мы этих богатых, все бандиты! Глазом не моргнут, надуют и по миру пустят. Даже не сомневаюсь в этом!

Все вместе начинают высказывать свое мнение, перебивая и стараясь перекричать друг друга. Оленька тоже кричит в трубку и смеется. Шум стоит неимоверный.

На кухню вбегает молодая женщина, в руках у нее детская погремушка.

Люба( с выражением испуга на лице ). Господи, что случилось? Я думала, не иначе пожар!

Ее никто не слышит, и она начинает греметь игрушкой. Все поворачиваются к ней, и галдеж обрушивается на вошедшую. Соседи опять хором стараются изложить ей проблему.

Оленька( в трубку) . Вадик, ничего не слышу. Перезвоню. ( Пытается что-то сказать жильцам, но они увлечены дискуссией и не обращают на нее внимания. Она машет рукой ). Дурдом. Полнейший дурдом! ( Убегает ).

Та же кухня. Поздний вечер, тусклая лампочка освещает столы. Николай Степанович курит у окна. Входит Лера, моложавая красивая женщина. На ней элегантный черный шелковый халат-кимоно с красными драконами, явно не вписывающийся в интерьер обшарпанной коммунальной кухни.

Лера( усталым голосом ). Добрый вечер, Николай Степанович. ( Ставит чайник на стол ). Вам тоже не спится?

Николай Степанович( недовольно бурчит в ответ ). Добрый-добрый, Валерия Георгиевна, уснешь тут! Пришли, понимаете ли, и каждая сторона на свою половину тянет. Одни говорят – бомжом буду, другие – хоромы обещают. Тьфу им, разбередили душу! Жил себе спокойно, никого не трогал. И вот – на тебе!