Николай Бойков - Дом на волне… Пьесы

Капитан. Не эйфория, а фурия, говорю я тебе! Не опоздай со своей новостью, а то придется тебе менять квалификацию: из моряка-механика в базарного спеца по дыням.

Дед. Успею, капитан. Не отвлекайся от курса, и дыньку – попробуй! Раскачают они покой наш, чувствую. Ох, они…

Капитан. Кто – они?

Дед( выходит из каюты, напевая.) Красотки, красотки, красотки кабаре…

Капитан. Да, дыни… Сколько хороших мужиков море свое потеряли – из-за женщин… А как поддержать? Какими руками? Где это дерево поближе – кругом одно железо?! (стучит по голове пальцем.) Чтобы не сглазить…

Кокша. К вам можно?..

Капитан. Заходите, доктор.

Кокша. Почему это я доктор? Я – повар.

Капитан. Я фигурально выразился: от ваших пирожков и борща с пампушками, Катерина Сергеевна, наше здоровье, настроение, улыбки и работа – все от них складывается. Я заметил: с того дня как вы у нас появились – на обед и с обеда все идут улыбаясь. Так кто вы в экипаже? Доктор и правая рука капитана.

Кокша. Красиво говорите, Александр Павлович. А я пожаловаться хочу. Этот радист, который старпом, – насмешник просто. Вчера он назвал меня Крошка. Крошка, говорит. А сам на мою талию смотрит.

Капитан. Так это он комплимент вам делает!

Кокша. Комплименты наедине женщине делают.

Капитан. Нет, Катерина Сергеевна. Может, вам бы хотелось наедине. Но я, например, как капитан, всегда следую старому морскому правилу: ругаю виноватого наедине с ним, без чужих ушей-глаз, а хвалить стараюсь, комплимент делать, благодарить – это при всех, чтобы все слышали, чтобы виновнику торжества от этого «при всех и громко» еще приятнее стало. Крошка, говорите? А что – мне нравится. Очень идет вам: статная, красивая, большая женщина – королева!

Кокша. Что-то я вас не поняла, товарищ капитан. Говорили: при всех, при всех комплименты делаете. А сами – наедине? Ухаживаете, что ли?

Капитан. Извините, Катерина Сергеевна. Дыни на палубе аромат пустили – мужиков на сладкое тянет. Извините. Если у вас все – мне на мостик надо.

Кокша. Это вы меня извините. По пустякам отрываю. Только, мне кажется, посторонние у нас на борту появились.

Капитан. Какие посторонние?

Кокша. Я не знаю. Только никогда такого не было, чтобы я оставляла что-то для вахты в холодильнике, а кто-то съел.

Капитан. Когда?

Кокша. Сегодня ночью.

Капитан. Может, ребята отмечали что-нибудь и взяли загрызть.

Кокша. На закуску – это я всегда найду. Все знают. У меня – как дома. Что же я мужика не пойму, когда ему в каюте по-человечески хочется? А тут кто-то чужой, явно. Наши «от вахты» не оторвут. Моряки.

Капитан. А эти – чужие – не моряки?

Кокша. Раз воруют – не моряки.

Капитан. Вы кому-нибудь говорили?

Кокша. Разве я дура? Я же понимаю. Если кто по глупости – зачем шум поднимать? А если чужой на борту – осторожно надо. Мало ли кто: террористы, беженцы, разносчики всяких болезней…

Капитан. Бдительная вы, Катерина Сергеевна. Идите пока к себе… Что-то еще?

Кокша. Проводите меня до каюты, Александр Павлович. А то я боюсь одна.

Капитан. Вы что, кок-доктор? Правая рука моя! Чего вы так смотрите?

Кокша. Боюсь. Честно. Коридоры пустые. В столовой – никого.

Капитан. Хорошо. Пойдемте.

Кокша. Спасибо, что поняли. (Выходят из каюты.)

ТРИ ЧАСА СПУСТЯ. Каюта капитана. Продолжение…

С палубы доносятся звуки баяна и песня:

Капитан. Это кто поет? Степан?

Дед. Степан. Хороший третий механик попался, и человек – молодец.

Капитан. Слава Богу, вышли из порта, оторвались от берега… Ишь, как хорошо покачивает. Это, дед, повезло нам. Каждый раз, когда новый человек приходит, думаю: что лучше? Хороший специалист, но человек – так себе, или специалист зеленый, а человек – золото.

Дед. С лица воду не пить, песней гайку не крутить.

Капитан. А все-таки: захочет – научится, приработается, а если гнилой человек, то всем плохо.

Дед. Ясное дело: с дерьмом свяжись – сам дерьмом станешь.

Капитан. И всегда, заметь, лучшие спецы на другие суда попадают, а нам работать и выживать приходиться с теми, кто на борту.

Дед. А вернемся домой – окажется, что эти молодые-зеленые – самые золотые и ценные.

Капитан. Потому что – наши. И море нас любит. Наше место и наши правила. Давай, по глоточку, за дорогу домой… За дом, пусть им сладко икнется…

Песня.

Капитан. Давай, дедуля! За то, чтобы мы узнавали друг друга на улице. Какие новости в экипаже? Как отдыхали ребята? Что покупали? Что пили в баре? Что там с боцманом? Мне показалось с мостика, что концы швартовые на баке тянул – как нитки рвал. Или показалось?

Дед. Радист-старпом уже все разведал – раскатал нашего боцмана на полную осознанку. Старпом из радиста еще никакой, но с народом контакт умеет наладить. Претензий нет. Пошел боцман на чистосердечное. Говорит: домой не дозвонился… С соседкой разговаривал… Жена его с каким-то мужиком живет, соседка сказала…

Капитан. Соседка сказала, это еще не факт. Мало ли что в жизни бывает?..

Дед. А он поверил.

Капитан. Ну и дурак.

Дед. Дурак не дурак, а оказаться на его месте никому не пожелаешь.

Капитан. Это верно.

Дед. Теперь все зависит от того, как он сам себя поведет. Во-первых, ему надо до нее дозвониться…

Капитан. Это не во-первых и, даже, не во-вторых. Потому что до нее можно звонить и звонить, а ее то ли дома нет, то ли еще что… Может и хорошо, что не может дозвониться. Может, она и сама не знает еще, что с ней действительно происходит и как дальше быть, и что мужу ответить. Встретятся – разберутся! Поэтому главное сейчас – ему – не потерять себя! Крыши у нас у всех, после шести месяцев рейса, как паровые клапана, на подрыве. В работу ему надо. Ни минуты перерыва. А звонить он, конечно, будет. И дай Бог…

Дед. Может ему погадать?

Капитан. Скажешь еще…