Дэвид Лазба - Текел. Ты взвешен и найден лёгким

– Но зачем вам это? – Спросил я, выпрямившись.

– Тут его бизнес совсем не идет. Да и он терпеть не может Россию. Мама его поддерживает. Я тоже не фанат России и вообще. Но когда познакомилась с тобой…

Я посмотрел на нее любящим, выразительным, полным благодарности взглядом, а затем завел машину, чтобы поскорее умчаться.

Странное стихийное переживание бурлило во мне: я чувствовал себя собственником, но будто находился на грани банкротства. Такое, наверное, у каждого бывало. К примеру, имеешь ты какую-нибудь очень хорошую вещицу, нарадоваться не можешь, хотя в глубине души что-то клокочет, напоминая о том, что твоему счастью скоро конец. Дескать, ты потеряешь эту вещицу, она вот-вот ускользнет! И у меня было именно такое вот состояние, только умноженное в сотню раз, ведь это не вещь, а человек, которого мне очень не хотелось терять. До отъезда Софьи оставался месяц, но за свои восемнадцать лет я удостоверился в том, что каких-то тридцать дней пролетят моментально, заметить успеешь едва ли. Особенно, когда тебе хорошо. Особенно, когда влюблен.

– Твой отец ведь знает, что ты в безопасности со мной? – Сказал я отчужденным тоном.

– Думаю, да. Но я сказала ему, что ты тоже верующий.

– Ну, ты не солгала.

– Но пришлось ему сказать, что ты ни в какую церковь не ходишь.

Я ничего не сказал, включил навигатор, плавно надавил на педаль и, не спеша, выехал из унылого двора.

– Но ты должен прийти разок к нам. – Сказала она, после того, как мы выкатились на дорогу. – Тебе понравится.

– Хорошо… – ответил я.

Она затевала этот разговор трижды, и каждый раз я отвечал одинаково. Что-то меня в подобных разговорах и предложениях пугало. Да и религию я не признавал. Мне было не понятно, кто из всех прав по-настоящему. На самом деле. Этих вероучений и всяких разветвлений так много, что простой, мирской человек, скорее всего, потеряется во всем этом и в итоге так ничего и не выберет. Останется лишь агностиком. Вера, Бог, Церковь, Христос, Дьявол – на этом люди научились зарабатывать немалые деньги. Изготавливают и продают различные распятия, священные земли, иконы. Все это разве нужно Богу на самом деле? Люди скупают иконы, ставят перед собой, падают на колени и бьются лбами об пол, умоляя какое-то обычное изображение о той или иной нужде. Идолопоклонство, ничего другого. Как трудно поклоняться Богу и как легко поклоняться кому-нибудь или чему-нибудь другому, не так ли? С самого детства я в поисках Бога. Куда мне только ни приходилось забредать, в какие только церкви я не заходил. Бывал и в православной и в католической, в протестантской. И везде были свои какие-то чудики. Однажды вообще в какой-то сумасшедший дом попал. Служителя на протяжении всего служения плясали со знаменами, а пастор вместо проповеди, просто орал какую-то ересь, раздирая свои голосовые связки. На таком служение ничего, кроме стресса не получишь.

Я не верил в религию, не верил в Церковь и всерьез думал, что Бог находится сугубо в моих чертогах, во мне самом. Я думал, что мое тело – это моя церковь. Но насчет Софьиной церкви я не мог быть уверенным точно. «Ведь есть же на свете хотя бы одна церковь, которая придется мне по душе?» – Думал я. – «Может как-нибудь, и загляну к ней».

Мне было довольно трудно ехать, так как все мое внимание было устремлено на ее гладкие коленки, милые руки и красивую улыбку. Рядом со мной сидел ангел, и я чувствовал, что становлюсь лучше, находясь с ней. Ее аромат дурманил меня. Опьянял и усыплял. Глаза невольно закрывались, и я уносился куда-то в сказку. Раньше со мной такого не бывало. Да и в мыслях не было, что такие чувства вообще существуют. До нее мне, конечно, нравились девушки, но ничего серьезного я к ним не испытывал. У меня не замирало сердце, не пробегали по всему телу мурашки. Они просто радовали глаз, не более. Я смеялся над влюбленными парнями, называя их неженками, зефирами, нытиками. А теперь стал еще хуже, чем они. Да и плевать.

Через пятнадцать минут навигатор, наконец, запищал. Это означало, что мы на месте. Я припарковал машину, вздохнул, взглянул на Софью и резко, без предупреждения рванулся к ней, чтобы, наконец, поцеловать, но ремень натянулся и осадил мой рывок. Я нервно нащупал кнопку возле сидения и высвободился. Не успел я поднять глаза, как почувствовал ее холеные белые руки, обвивающие мою шею. Ее лицо приблизилось к моему, она вкрадчиво посмотрела мне в глаза, словно хотела прочитать мысли. Без раздумий я поцеловал ее. И опять все затихло, кроме ее прерывистого стесненного дыхания. Я ощутил ее острые ровные зубы, которые впились в мою нижнюю губу. Было больно, но я терпел. Пусть забирает их, если хочет.

– Нужно позвонить Диме! – Оборвав процесс поцелуя, сказала она.

Софья порылась в сумочке и вынула телефон.

– Ну, и кто же это? – Спросил я, откидываясь на сиденье. – Этот Дима…

– Так. – Махнула она рукой. – Один знакомый.

– Откуда ты его знаешь?

– Алло. – Сказала она в трубку, улыбнувшись.

Я наблюдал за ее лицом.

– Мы на месте! – Говорила она. – Выходи! Беленькая такая машина.

– Ну, так? – Спросил я после того, как она положила трубку.

– Что?

– Кто это?

– Мы с ним в художественную школу ходили вместе. Вот и все.

– Мм.

Через несколько минут из белого здания напротив, выбежал какой-то худощавый паренек в засаленной зеленой майке. У него были темные волосы и пробор посередине.

– Это он? – Пренебрежительно указал я на приближающийся к нам силуэт.

– Да!

– Ну, идем. – Я открыл дверь и неохотно выполз наружу.

Парень сначала подошел ко мне, дружелюбно протянул руку и представился:

– Я Дмитрий.

«Какое слабое рукопожатие, – подумал я, – вернее, совсем никакое»

– Адам.

– Очень приятно!

– Взаимно.

У него были выбриты брови. Между ними была черная отчетливая щетинка, он даже по бокам их повыдергивал. Бороды у него не росло, однако, волосы на лице присутствовали. Чем-то он мне напомнил монгола: жидкий пушок под маленьким носом, тонкие черные копья, торчащие из узкого подбородка. Похоже, все его волосяные луковицы располагались над глазами. Мне в нем все казалось ужасно отвратительным. И вовсе не потому, что он был таков, а потому что он был знаком с Софьей.

Она подошла к нему и широко улыбнулась.

– Привет! – Протяжно выпалил он и поцеловал ее в щеку. – Как ты, дорогуша?

Софья, наконец, догадалась, что все это меня несколько напрягает. Она повернулась ко мне и поспешно доложила:

– Адам, не волнуйся, он гей.

Дмитрий кивнул и радостно добавил:

– Ну, надо же! Деточка, ты научилась называть меня геем, а не гомиком!

Я расслабился, и мне стало плевать на его выбритые брови, уродскую прическу и прочие недостатки.