Кайркелды Руспаев - Переворот. Драматургия

Имам останавливается как вкопанный. Жамал с детьми уходит. Тут раздается голос муэдзина – он призывает мусульман в мечеть на вечерний намаз. Кади встает, за ним его писарь, и оба уходят, не глядя на шейха. Люди из толпы расходятся. Офицер уводит своих солдат. Боевики тоже покидают площадь по знаку шейха. Шейх подходит к имаму и трогает его за плечо.

Аскар. (словно очнувшись, оглядывается вокруг) А?! Что?! Что это?

Шейх. Это азан, имам. Подошло время вечернего намаза. Идемте в мечеть, уважаемый.

Шейх удаляется уверенным шагом, имам плетется за ним, шатаясь, как пьяный и спотыкаясь. Сцена быстро пустеет и под заунывный голос муэдзина опускается занавес.

Центральный стадион. Вечер, наступают сумерки. На футбольном поле сидят и лежат люди. Слышен приглушенный говор, чьи-то проклятия, чьи-то стоны, детский плач. С репродукторов постоянно читают Коран. Чтение не прерывается, то, становясь громче и заглушая все звуки, то вновь утихая. Узники стадиона практически неподвижны, лишь изредка пройдет кто-то, но тут же освещается лучом прожектора и через мегафон раздается требование прекратить движение. В центре сцены лежит Мария. Ее голова покоится на коленях Ларисы. Она бредит.

Мария. (что-то бормочет горячечно, а потом вскрикивает, порываясь подняться) Ваня! Ваня! Куда ты? Иди сюда, я здесь! Мы все здесь… А! Вот ты теперь какой. Я и не думала… я бы никогда не подумала, что ты… именно ты… станешь таким. Нет-нет! Я не верю! Я никогда не поверю в это! Ты не такой… нет, ты никогда не был таким… таким, как они. Ты никогда не был бессердечным. Ты никогда не был жестоким. Нет, напротив… ты всегда был добрым… нежным… что же теперь с тобою стало? Что же со всеми вами стало? Ваня! Почему ты молчишь? Скажи же что-нибудь! Ответь мне – что это такое вы сотворили? Что же вы натворили? А?! Ведь это бесчеловечно! О-ох! (откинувшись опять на колени дочери, всхлипывает)

Лариса. (плачет) Мама! Перестань, прошу тебя, перестань, пожалуйста! Его здесь нет.

Мария. А?! Доча, ты? Подай-ка попить… пить так хочется ужасно. (шарит руками по пуговицам, словно желая расстегнуть жакет) Как здесь жарко! Как солнце палит… так немилосердно. Как хочется пить! Лариса! Подай мне водички… не надо чаю… не нужно кофе… простой водички из-под крана… да, простой воды из-под крана…

Вдруг в певучее чтение Корана врывается гул самолетных двигателей, и тут же лучи прожекторов взмывают в небо. Забухали скорострельные зенитные установки, застрекотали пулеметы. С неба на парашютиках опускаются мешки с продовольствием, питьевая вода в пластиковых бутылках и медикаменты в аптечках с нарисованными на них красными крестами и полумесяцами. Замелькали листовки. Один парашютик с пластиковыми бутылками опустился возле Ларисы. Девочка откладывает голову матери с колен и хватается за пакет с пластиковыми бутылками. Тем временем какой-то мальчик хватается за стропы парашюта.

Лариса. Мальчик, оставь хоть одну бутылку. Оставь, пожалуйста, для мамы.

Мальчик пытается вытащить одну бутылку из упаковки, но в этот момент подбежали боевики и стали отбирать мешки у заложников. Они в униформах, в руках резиновые дубинки, на поясах – кобуры пистолетов. Боевик с повязкой дежурного на рукаве вырвал стропы из рук мальчика, грубо толкнув его. К нему придвинулись двое парней из числа заложников.

Первый парень. Слушай, дай хоть детям напиться воды. Ты же не изверг!

Дежурный. Я не изверг, но я подчиняюсь приказу! А приказ был – не давать ничего.

Второй парень.Мы не просим у вас ничего. Но эту воду нам сбросили с самолета. Ведь дети страдают!

Дежурный. Я же сказал – не положено! (вытащив пистолет из кобуры) А ну назад!

Первый парень. (видя, что товарищ лезет на рожон, оттаскивает его от боевика) Не надо, ты ничего ему не сделаешь. Он попросту застрелит тебя.

Дежурный. Вот именно! Лучше успокойтесь, парни. Будет приказ – дадим воду, хоть залейтесь. (боевики уходят, унося мешки и упаковки)

Второй парень. Вот сволочи! (оглядывается по сторонам, не зная, что сделать; потом поднимает с земли листовку и читает) Граждане! Соотечественники! К вам обращается ваш президент. Нам известно, в каком положении оказались вы. Мы сейчас делаем все для того, чтобы облегчить ваше положение и все для того, чтобы освободить вас. Но руководители мятежа глухи к нашим призывам и предложениям. Город окружен, он в тройном кольце наших подразделений и ни один боевик не сможет уйти из города незамеченным. От решительных шагов нас удерживает нежелание кровопролития. Мы надеемся, что у мятежников возобладает все-таки разум, и они остановят это безумие. Но мы не будем бесконечно наблюдать за этим безобразием. Скоро, очень скоро мы положим ему конец. А пока мы призываем вас к терпению и выдержке. Мы каждый день будем сбрасывать вам продовольствие, воду и медикаменты. Вы не одни, вся страна, весь наш многонациональный народ с тревогой и надеждой наблюдает за событиями в вашем городе…

Боевики возвращаются, и дежурный вырывает листовку из рук заложника, ударив его резиновой дубинкой, а его подручные собирают листовки, лежащие на земле и находящиеся на руках у других заложников, угрожая пистолетами и дубинками.

Дежурный. (прочитав листовку, рвет на мелкие куски) Все это пустая бравада! Президент бессилен со всеми своими вооруженными силами. Можете не надеяться на него. (боевики уходят, переговариваясь и смеясь)

Мария. (вновь бредит) Ваня! Ванечка! Иди же сюда… почему ты уходишь? Почему не хочешь поговорить со мной? Ты считаешь нас кафирами? Но ведь я твоя мать… или для тебя это уже ничего не значит?

Ее голос заглушает усилившееся чтение Корана. Через некоторое время дежурный вновь возвращается. Он ведет за собой Жамал с дочерью и сыном. Они пораженно глядят по сторонам, на исхудавших людей, на стонущих больных, плачущих детей.

Дежурный. (подойдя к Ларисе) Новиковы – это вы?

Лариса. Да. (замечает Жамал и Гульнару) Тетя Жамал! Гульнара! (не выдержав, она разрыдалась)

Жамал. Лариса! (опускается рядом и прижимает голову девочки к своей груди и гладит по ней) Ну-ну, успокойся. Не плачь. (утирает ей лицо) Что с Марией?

Лариса. (не может успокоиться и говорит, перемежая слова всхлипами) Вот заболела… бредит… зовет Ваню, разговаривает с ним. (смотрит с ненавистью на боевика и тот, кивнув, уходит)

Мария. Лариса, доченька, дай, пожалуйста, воды… дай напиться. Так страшно хочется пить. Ну, пожалуйста!

Лариса. (всхлипывает) Вот, постоянно просит пить… где же я возьму воду?