Лариса Джейкман - Приговоренная к любви

– Аркадий Георгиевич, вот она, Щепкина Лидия, наша победительница. Вы ее приглашали? – сказала женщина выйдя из зала и подойдя к тому самому мужчине, который так пристально разглядывал Лиду с первого ряда.

У нее все оборвалось внутри. Она узнала его. Это был Аркадий Солодов, Светкин кавалер.

– Ну здравствуй, победительница! – сказал он ей и немного растерялся в присутствии посторонних. – Мы могли бы побеседовать наедине? – спросил он женщин, вопросительно взиравших на них.

– Да-да, конечно, – ответила член жюри, а Софья Натановна недовольно поджала губы.

Аркадий тем временем взял Лиду под локоть и отвел в сторону. Лида смотрела на него во все глаза.

– А ты изменилась, – сказал он ей. – Я даже тебя не сразу узнал.

– Не об этом должна идти речь. Ты знаешь, что случилось со Светиными родителями? – оборвала его Лида, грозно взирая на его довольную, слегка располневшую физиономию.

Он немного стушевался, но быстро взял себя в руки.

– Не пыли, – сказал он очень тихо и с расстановкой. – Я знаю гораздо больше, чем ты.

– Значит, это все-таки ты этот злосчастный Соломон Аркадьев. Это ты написал эту грязную статью! И Света после этого все еще с тобой? Или ее ты тоже куда-нибудь упек? – Лида говорила зло, хотя и очень тихо.

Ей совсем не хотелось, чтобы присутствующие здесь женщины слышали их разговор. Но они уже начали волноваться, так как понимали, что у корреспондента с Лидой далеко не дружеская беседа. Софья Натановна не выдержала и подошла к ним.

– У вас тут все в порядке? Такое впечатление со стороны, что вы ссоритесь, – сказала она.

Аркадий слегка тронул ее за руку и ответил:

– Да нет, что вы! Мы беседуем. Лида очень эмоциональная девушка. Я бы хотел записать наш разговор поподробнее. Нам нужно где-то сесть в спокойной обстановке.

Их проводили в небольшой кабинет и наконец оставили одних. Софья Натановна, правда, слегка задержалась в дверях, но ее спутница уверенно вывела ее за собой и закрыла дверь. Аркадий выждал с полминуты и сказал:

– Итак, мы опять встретились. А ты молодец, Лидия! Пробилась-таки в люди. Я слышал, тебе здесь работу хотят предложить.

– Аркадий, где Света? Как у нее сложилась жизнь? Она родила кого-нибудь?

– Да. Дочка у нас. Вернее, у меня. Света уехала, сбежала от меня, а ребенка оставила.

Лида потеряла дар речи. Она не могла выговорить ни слова. Пауза затянулась. Аркадий опустил голову и тоже молчал. Первой заговорила Лида.

– Ну так объясни, что же все-таки случилось?

Но Аркадий рассказывать не стал.

– Я потом тебе все расскажу. Сейчас не время и не место.

Казалось, им больше не о чем было говорить. Лиде не хотелось находиться с Аркадием наедине. Ее до сих пор мучила почти забытая обида на него, своя, личная обида.

– Знаешь что, – сказала наконец она, – ты испортил жизнь моей бывшей подруге и разрушил ее семью. Ты негодяй! Я не хочу больше с тобой разговаривать.

Лида решительно встала и направилась было к выходу, но Аркадий ухватил ее за руку и сказал со своей обычной ухмылкой:

– Ишь ты! Как ты оперилась-то. Голосок повышаешь. Только это все бред и чушь собачья. Я никому жизнь не портил. Я дал Светке все, московскую прописку, деньги, шмотки. А она свинтила от меня с каким-то шведом. И ребенок ей не нужен, никто ей не нужен, понимаешь?

– Не понимаю. Так тебе и надо! Пусти, мне нужно идти. Надеюсь, интервью закончено.

Лида решительно вырвала свою руку и ушла. Но этот разговор не шел у нее из головы. До самого конца торжественного вечера она была молчалива, грустна, отвечала невпопад, и даже не слышала, как ее фамилию назвали в списке кандидаток на получение работы на фабрике. И только тогда, когда жаркая и возбужденная Софья Натановна накинулась на нее и стала обнимать и даже целовать, Лида наконец поняла, что она вытянула счастливый билет. После окончания училища она получает распределение на швейную фабрику имени Третьего Интернационала и переезжает в Москву. Нет, об этом она даже и не мечтала!

– А как же мама? Я не смогу ее одну оставить, – сказала Лида со слезами на глазах, но ее учительница обозвала ее мямлей и нюней и сказала, что эти частные вопросы будут решаться в рабочем порядке.

– Проблемы будешь разрешать по мере их поступления. Нечего раньше времени голову ломать. Да кому такое счастье выпадает, дуреха?

Лида согласилась с ней и подумала, что мама будет конечно же рада такому ее успеху и победе.

Следующий день был последним днем их пребывания в Москве. Завтра нужно было уезжать. С самого раннего утра Лиду подняла неуемная Софья Натановна и заявила:

– Вставай, одевайся, пойдем по магазинам. Нечего дрыхнуть, проспишь все на свете.

– А почему по магазинам? Я в музей хотела бы сходить, в Мавзолей, в Третьяковскую галерею.

– Да в Мавзолей, милочка моя, с ночи надо очередь занимать. Да туда уже и не пускают, говорят. А музеи и галереи от тебя теперь никуда не денутся. Ты москвичка у нас почти.

– Ну а магазины и тем более. Чего я там не видела? Суета, толкотня, очереди. Нет, идите без меня.

– Ну и вредная же ты, Лидка! – сказала ей в сердцах Софья Натановна и стала собираться, обиженно надув губы.

Но Лида стояла на своем. Последний день в Москве ей хотелось провести так, чтобы он запомнился надолго. Ей все еще не верилось, что скоро, совсем скоро она переедет в этот город и будет в нем жить.

Софья Натановна ушла, не сказав Лиде больше ни слова. Лида стала собираться, она решила отправиться в Третьяковскую галерею, она столько о ней слышала, что не побывать там просто невозможно. В живописи она разбиралась плохо, но зато часами любила разглядывать глянцевые репродукции картин в журнале «Огонек», а две ее любимые картины «Всадница» Брюллова и «Неравный брак» Пукирева висели у нее в комнате на стене, вставленные в красивые овальные рамки.

Лида оделась тепло, так как погода была прохладная. Посмотрев на себя в зеркало, она решила, что выглядит она не очень. Пальто старое, сапоги просто старомодные, да еще эта детская шапка с помпоном на голове.

«Нет, это черте что. Пойду без шапки, не так уж и холодно», – подумала Лида и, сняв шапку, распустила волосы по плечам.

«Может еще мамины лаковые туфли надеть?» – опять подумала она и не смогла отказать себе в удовольствии.

– Ну вот, уже лучше, пальто можно расстегнуть, свитер теплый, не замерзну, – сказала она сама себе и довольная вышла на улицу.

Было и впрямь прохладно. Весна только-только просыпалась. Солнышко робко светило, снег, правда уже расчитили, но травка еще не позеленела. А в воздухе уже пахло весной, и от этого настроение было хорошим.

Лида не успела дойти до угла, как ее окликнули. Она остановилась, посмотрела назад и увидела Аркадия, несущегося к ней через дорогу.