Д. Чайка - Даша по имени Ангел

Фотограф Александр Сергеевич Кострюков

© Д. Чайка, 2017

© Александр Сергеевич Кострюков, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4483-7864-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Даша очнулась посреди ослепительно красивого заката. Слегка расфокусированное зрение и полное отсутствие тактильных ощущений давали ей полную иллюзию сна.

Однако это был не сон. Даша поняла это по тому, что никогда раньше не чувствовала во сне жажду. А вот сейчас ей хотелось воды. Не то чтобы сильно, но… стоящая рядом кружка буквально просила пригубить её. Выпростав из-под неимоверно жёсткого (и всё-таки невесомого!) одеяла руку, Даша аккуратно взялась за практически пустой сосуд. Она не ощутила ни вкуса этой чёрной воды, ни даже того что напиток был неимоверно горяч: рецепторы включались несколько позже. Сейчас же к ней потихонечку приближался сон, уже готовый принять её в свои мягкие объятия…

И тут Даша проснулась. Сон отпустил её так резко, словно его никогда и не было. Дашу слегка мутило, сердце было готово вырваться из ставшей вдруг тесной груди, но всё это почему-то не воспринималось ею как боль. Мало того: через несколько секунд, когда головокружение отступило, Даша поняла, что видит (видит!) абсолютно прозрачный купол, защищающий её от прохладного вечернего воздуха.

Это ли не было пробуждением в Раю!

– Не знаю как выглядит Рай, но зла тебе и здесь не пожелают, – подошедший дядечка коснулся её висков, – так вот почему «кокон» кровь фильтрует… правильно, чуточку оставим…. Сейчас я тебя открою и отвернусь; одежда и обувь – вот они.

Едва дядечка отвернулся, Даша выскользнула из-под обмякшей простыни. «Не упади», предупредил дядечка за мгновение до того, как ноги коснулись скользковатого пола. И при этом он даже не обернулся! Даша на всякий случай перекрестилась, а дядечка, по-прежнему не оборачиваясь, продолжал отвечать на вопросы, как только они возникали в её голове: «какой-то странный сарафан…» – «правильно-правильно, ромашкой вперёд»; «может, босиком?» – «здесь лучше обуться»… И, наконец, «можно, я обернусь?», едва Даша посчитала себя одетой.

Точнее, в принципе одетой: ещё в начале двадцатого века крестьянки не смели выходить на улицу с обнажёнными руками. В присутствии мужчины Даша чувствовала себя неловко, и руки сами по себе скользнули к неприкрытым плечам. Даше казалось, что тот смотрит на неё если не оценивающе, то уж точно с каким-то нехорошим интересом. Однако дядечка, мельком взглянув куда-то на стену, снял с себя толстую шерстяную рубаху и накинул её Даше на плечи. Под ней на дядечке оказалась другая: чёрная, с ликом глядящего вдаль безбородого мужчины.

– Его звали Виктор, – пояснил Землянин за мгновение до вопроса, – Виктор Цой. Он был великим поэтом.

– И вы ему, верно, молитесь? – вырвалось у Даши.

– Мы его слушаем. Это вернее.

Даша и не заметила, как Землянин протянул ей высохшую горячую руку. Не заметила, как взяла её и будто бы сама повела базовца к открывающейся двери.

* * *

– Хочешь прикол: мы проснулись.

Обернувшись, Рина вздрогнула: за механика пряталось до смерти напуганное существо.

– Ко мне она не пойдёт, – вздохнула Рина, – она меня испугалась.

– Тебя?! – Землянин наклонился к девочке, – ну ты, милая, даёшь: испугаться нашего доктора – это ещё и умудриться надо. Даш, Рина же доктор, а все доктора дают древнюю клятву не навредить.

Даша опасливо посмотрела в Ринину сторону: простоволосая, что твоя ведьма, на рубахе змеюка нарисована, да ещё иголкой в их сторону примеривается…

– Деточка, я даже не подойду к тебе раньше, чем ты перестанешь меня бояться, – прошелестела доктор, – и шприц отложим, чтобы он нас не смущал. Можно, я просто поговорю с тобой? Немножечко.

Не отпуская Землянина, девочка сделала два или три шага. Оказавшись около шприца, Землянин тихо взял инструмент и незаметно, из-за спины, воткнул его в собственную руку. Именно в этот момент девочка обернулась.

– Ой, как это… тебе не больно?

– Вот если бы Рина кольнула, больно бы точно не было, – потирая руку, рассмеялся базовец.

– Понимаешь, Землянин очень болеет, – объяснила девочке доктор, – настолько, что если он скушает лекарство, оно может и не успеть выгнать болячки. И тогда он совсем заболеет. А теперь отлежится пару часиков, и жар как рукой снимет.

Землянин кивнул.

– Я сказала «отлежится», – мурлыкнула Рина, словно продолжая обращаться к девочке.

– Ты… будешь рядом? – робко спросила та.

– Да, если так спокойней, – ответил Землянин.

Рина видела, как нехотя отпустила его Дашенька, и как Землянин тихо радовался, что его «наконец-то оставили в покое».

– Здравствуй, деточка, – проворковала доктор.

– Здравствуйте барыня, – ответил ребёнок.

– Давай условимся: мы с тобой как будто бы сёстры. Ладно, сестричка?

– Так уж и быть…

«Невероятно затюканный ребёнок, – отметила про себя доктор, – впрочем, так оно и предполагалось». Даша статуей стояла у входа, и Рине стоило немалых трудов убедить её, что здесь (хотя бы здесь!) она может чувствовать себя свободнее. Ни о каком обследовании речи быть не могло, но в какой-то момент, когда в девочке на мгновение пробудилась священная искорка интереса, Даша удостоверилась, что и в Рининой груди тоже имеется сердце. Потом она проверила, как слышится его стук в трубочках стетоскопа, потом его послушала Рина…

Через полчаса она знала, что у девочки острый глаз, нормальное давление и ясный (хоть и закомплексованный пока что) разум. В принципе, с учётом стандартного восстановления, дитя не нуждалось в немедленном врачебном вмешательстве, да и лёд комплексов начинал уже потихонечку таять.

Вскоре они вышли – подруги с более чем двукратной разницей в возрасте. Раньше у Дашеньки не было столь взрослой подруги, но с Риной было как-то спокойно. Непривычно спокойно.

– Сестрица Рина, – оглянувшись, произнесла девочка, – а братец Землянин… ушёл?

– Сама просила потолпиться… – буркнул Землянин – Рин, я возьму твой «пепелац» на обслуживание?

– Ку, – рассмеялась доктор, – кстати, где ты? Попрощаешься с Дашенькой, а то скоро малышке спать пора будет?

– Слава Коккинаки! – пробурчал, вылезая из-под электроприёмника, базовец. Гаечный ключ поискал себе место и звякнул о братьев в кармане.

Рина видела, как Дашенька обняла его: словно боясь потерять, словно отпустит – и он растворится, как очертания облака.

Взгляды доктора и механика встретились.

– Она здорова, так что я не могу приказать ей остаться, – одними губами прошептала Рина.

– Ну ё… – Зем посмотрел на девочку, на заляпанные плазмоизолом ладони… и аккуратно, стараясь не запачкать, обнял – ну йогуртами хоть кормить можно?