Нина Ганьшина - Чудесное. Ангел мой. Я из провинции (сборник)

Мне часто хочется сказать людям – а вот напишу я о Вас! В дневнике ли, в рассказе ли… Что же вы делаете? Ведь вы – материал для прозы!

Но все мы – материал, все мы субъективны, все мы – чье-то воображение. Я бы хотела быть только лишь воображением Бога! И выполнять только Его волю. Дано ли писателю право преображать мир, действительность, человека? Творчески, художественно преображать, создавать образы? Писатель строит художественный мир. Так что реальные люди могут не волноваться. В художественном мире – только художественные образы.

Дневник – особый жанр. Его документализм заставляет автора точно записывать имена и фамилии людей. В то же время авторы дневников подсознательно ощущают, что их дневниковые записи могут быть опубликованы. И получается, что автор пишет не только для себя, но и для читателя. В результате появляется художественность, что и дает возможность называть такое повествование «дневниковой прозой».

Не всегда автор дневника точно называет людей, не всегда точно воспроизводит события. Часто приходится представлять действительность субъективно, символично – одним словом, кодировать окружающий мир. Таким образом, художественность, являющаяся обычным делом для прозы, в дневнике становится вынужденной, что ли, мерой…

Дневниковое повествование не предполагает сюжета. Сюжетные линии – это сама жизнь. Какие-то линии продолжаются во времени, какие-то – обрываются, потому что сюжет перешел в другую плоскость.

Звонили дети – из Flagstaf (штат Аризона). Это небольшой город в девяноста милях от Большого Каньона: «Флагста́фф (англ. Flagstaff ) – город в округе Коконино (Аризона, США). Площадь – 164,8 км 2. Население – 60 222 чел. Рядом со Флагстаффом находятся Обсерватория Лоуэлла (в которой был открыт Плутон и кольца Урана) и Станция Флагстафф военно-морской обсерватории США (в которой был открыт Харон)».

Вот уж сколько больших и малых городов в одной только Калифорнии удалось проехать, узнать. И каждый город, даже самый небольшой, оказывается чем-нибудь знаменит. В каждом городе есть университет. Здесь, например, находится университет Северной Аризоны, а также девятнадцать общественных школ. Вряд ли этот университет сделают филиалом университета Нью-Йорка, как Лингвистический университет Иркутска, к примеру, сделали филиалом Московского вуза. Или Коломенский педагогический – тоже присоединили к Москве.

Большой Каньон дети уже посмотрели. Олеся прислала фотографию с надписью «Grand». Грандиозно – на самом деле…

Я спросила насчет ужасно страшной смотровой площадки. Ильдар сказал, что она далеко отсюда, на северной стороне, стоит жуткое удовольствие 85 долларов. Не знаю, решилась бы я…

Скоро дети выезжают в Yucca Valley. Это уже недалеко от Палм-Спрингс (в 143 километрах). Население – около двадцати тысяч человек, но в городе есть два вуза. В этом городе находится национальный Парк Джошуа.

Олеся прислала фотографию из оленьей фермы. Там молодые олени лизали Маратику ноги – малышу не понравилось! Шестого мая дети вылетают из Лос-Анджелеса в Москву рейсом Трансаэро.

…В пасхальный день резко, внезапно наступило лето. Просто стало очень жарко в середине дня. Жарко настолько, что молодежь тут же перепрыгнула в шорты. В любой другой одежде невыносимо – настоящее лето!

В этот радостный день я, конечно же, обнаружила стихи Ларисы Миллер. Ее стихи последнее время меня сопровождают:

И в этом контексте – лета, жары, светлого дня, грустных строчек – пронзила меня фотография из простенького журналистского материала Андрея Затирко об улице Ангарской, на которой я живу уже почти всю жизнь.

Оказывается, в начале этой улицы, на перекрестке Ангарская – Баргузинская располагалась арка. Из статьи: «7 июня 1891 года цесаревич Николай под звон колоколов въехал сквозь триумфальную арку в Читу. Специально изготовленная к его приезду из дерева и украшенная ветками сосны, лиственницы и кусками матерчатой драпировки она возвышалась в начале улицы Ангарская и открывала именитому гостю дорогу в город».

И вот я думаю с печалью, почему же не уберегли? «Что там в дыму и печали?»

Теперь наша улица – простая тихая улочка в центре города. Ее даже и не знают многие – приходится объяснять, где она находится. А могла бы быть знаменитой. Могла бы сохранить память.

Я люблю нашу аллею перед домом. В ней нет ничего знаменитого. Для меня эта аллея памятна. Я каждый день вижу ее из окна. Я каждый день гуляю по ней с собачками. «Там драгоценные тени, / Ангелы там пролетели».

Лето закончилось так же стремительно, как и началось. На следующий после Пасхи день было довольно прохладно и ветрено. Но вчерашнее аномально-короткое лето успело забрать с собой навсегда несколько человек.

Мне приснился Лас-Вегас. Веселые цветные паровозики выглядывали среди домов. И все вокруг словно дышало весельем и радостью.

Дети уже приехали в Лос-Анджелес. Там будут ночевать, а утром – в путь, в Москву.

Я весь день носилась по городу. Сначала – в корпус «на горе», чтобы заверить рецензии на ваковские статьи и отзыв об автореферате.

Потом отвезла рецензии в наш корпус.

После этого ходила дважды в магазины, чтобы купить детям предметы первой необходимости (мыло, зубная паста и пр.) и кое-что из продуктов. Неугомонный отец за это время накупил малышам – Арише и Маратику – по десять пачек сока, а также по сумке фруктов.

Все это море продуктов мне надо было снести к такси, потом дотащить до Лериной квартиры, а потом еще сок и фрукты принести Алине.

Вечером готовилась к завтрашним трем парам и писала программу ИГА с использованием компетенцией. Получилась совершенно жуткая языковая картина мира магистранта.

Первый рабочий день после череды праздников вполне закономерный и адекватный.