Надежда Серебренникова - Родиться вопреки. Сказочный роман

Мама, почему?..

Я – белый и светлый – плакал.

Этого никто не видел.

***

Лера занималась мазохизмом, вновь и вновь слушая песни, от которых становилось только больнее:

…Больно бывает не только от боли.

Стpашно бывает не только за совесть.

Cтpанно, опять не хватило воли.

Я множy окypки, ты пишешь повесть.

«Жаль, что я не курю, может, помогло бы, – подумала она. – Есть в этом что-то красивое: мять в руках окурок за окурком с написанным на лице неуспехом в поисках смысла жизни… Черт, и Машку жалко. Совсем молодая еще».

Маша после разговора с Лерой изо всех сил старалась настроиться на то, что решение принято и обратного пути нет, но сон о подсолнуховом поле и визите ко Всевышнему произвел на нее очень сильное впечатление, и все утро она была сама не своя. У Маши оставались всего сутки до роковой для М-09071999 операции. А еще через день в Университете должен был состояться довольно сложный экзамен, и девушка пыталась к нему готовиться. Знания в голову, забитую другими мыслями, никак не шли, и весьма способная в других обстоятельствах студентка старательно строчила шпаргалки. В плюс ко всем внешним проблемам беременность тоже не была безоблачной, и Машу часто тошнило: примерно раз в полчаса приходилось отвлекаться на то, чтобы бежать к унитазу. Иногда позывы оказывались ложными, но так было еще противней.

– Ничего, сегодня последний день, – подумала она после очередной пробежки до туалета и обратно. – Завтра это закончится… Потом – развод, буду учиться, получу диплом и уеду куда-нибудь из этой гребаной страны к чертям собачьим. И гори тут все синим пламенем. Вместе с моим бывшим муженьком.

Она снова села за шпаргалки. Душа ее сына, со вчерашнего дня уже переставшая верить в то, что у них есть совместное будущее, плакать перестала и просто безучастно смотрела на свою маму. Он был уже не в силах подать никакого знака… Да и что тут сделаешь?.. Устроишь, чтобы у соседей неожиданно громко включилось радио в момент припева «Твой малыш растет не по годам»?.. Весьма сомнительная затея.

М-09071999 впал в апатию. Я ничего не мог поделать с его настроением и наказал надеяться на чудо, заверив, что чудеса иногда случаются. Он грустно усмехнулся. В его усмешке я услышал: «Посмотри на себя, чудо не случилось…»

Ближе к ночи зазвонил телефон. Мы слышали только ответы, но вопросы были очевидны, и о том, кто звонил, можно было сразу догадаться:

– Нет, не передумала… Да, подумала хорошо… Слушай, да все уже, не надо, не говори ничего, поболит и перестанет. Ну что такое душа, может, это вообще миф, – кто ее видел хоть раз? Окей, завтра еще поговорим. Да… Да, в 8.30 на Мужества.

Так Лера, сама того не зная, попыталась мне помочь.

– На Мужества, – повторила Маша самой себе, положив трубку. – Надо его еще накопить, мужества-то…

Совершив все необходимые приготовления ко сну, девушка легла спать. Этот вечер от всех остальных вечеров отличало лишь то, что вместо учебников и тетрадей ей нужно было положить в рюкзак халат, ночную сорочку, тапочки и чистые носки.

Ночью ей приснился собственный округлившийся живот, в который изнутри толкала маленькая детская ладошка – через кожу проступал каждый пальчик. Это была последняя попытка М-09071999 достучаться до маминого сердца, уже особо не надеясь. Бывает, мы присылаем подобный сон еще до зачатия, когда хотим сказать: «Я рядом».

***

Я нигде не мог найти Элиаса, он куда-то пропал. Новой встречи мне назначено не было, как не было никакого плана действий. На связь ангел не выходил. Значит, придется самому.

С раннего утра пришлось буквально реанимировать М-09071999, чтобы он мог лететь. Бедняга был уже не борец. Я изо всех сил пытался сообразить, какой знак подать этой милой девушке, чтобы как можно быстрее изменить ее решение. Влиять на ее «благоневерного» я, к сожалению, не мог, а ведь именно он мог бы мне помочь.

Обменявшись «приветами», Маша с Лерой молча дождались троллейбуса и половину дороги до клиники ехали молча. Я смотрел на Леру и видел, что ей еще тяжелее, чем Маше. Мне было очень жаль ее. Это как если на Голгофу отправляли бы еще раз, через две недели.

– Чувствую себя твоей мамой, – сказала она Маше перед кабинетом, попытавшись улыбнуться.

– А я себя уже никем не чувствую. Пустое место. Скоро будет еще пустее, – ответила та.

Они зашли в кабинет профессора вместе.

– Здравствуйте, Сергей Александрович, – улыбнулась Лера доктору.

– Ой, привет-привет! – сразу узнал он свою недавнюю пациентку. – Ну, как чувствуешь себя? Что-то беспокоит?

– Скорее, кто-то. Вот – подругу к вам привела: вляпалась в аналогичную ситуацию, что и я…

– Ну что ж вы так, девоньки… – доктор был сама душа. – Как зовут подругу-то? – он попросил медсестру завести новую карточку. – Иди, Мария, на кресло, я тебя посмотрю, – обратился он к Маше. – Подождешь в коридорчике? – вопросительно взглянул он на Леру. Та, кивнув, вышла.

Маша вернулась из кабинета, держа в руках несколько бумажек. Профессор выглянул в коридор и сказал Лере:

– Вот, сходи с ней на первый этаж, кровь сдайте. Мазок я взял. Квитанцию надо в кассе оплатить и принести мне. В общем, ты же все знаешь, проводишь.

– Провожу.

– А как твой парнишка-то? – вдруг поинтересовался он. – Совесть не мучает?

– Он больше не мой, – отрезала Лера. – С того дня не виделись.

– Ну и правильно. Не расстраивайся. Другого встретишь, понимающего! – он похлопал ее по плечу. – Не ошибись только. Не надо больше операций… В следующий раз непременно рожай!

– Обещаю, – грустно улыбнулась она. – Непременно рожу. – От такого самовнушения Лера вдруг повеселела. Ее воображение мгновенно возродило сознательно затоптанную картину, как она, наконец, станет матерью. – А вы роды, кстати, принимаете? Я бы только у вас рожать хотела!..

– Нет, роды я не принимаю, но посоветую тебе одного хорошего врача, когда придешь, – он говорил как о решенном вопросе.

– А чего не прийти – приду, – в ее улыбке уже не было грусти. – За советом.

– Ну, бегите, через полчаса операции уже. Сегодня шесть пациенток. Первой пойдешь? – обратился он к Маше. Та неуверенно кивнула. – Давай, беги кровушку сдай.

На Маше не было лица. Вернее, оно, конечно, было, но очень бледное и испуганное.

– Лерка, мне страшно, – сказала она, сжав подругу за запястье. Девушки ждали своей очереди у двери в лабораторию, – перед ними были еще две женщины.

– Представляю, ты ж в первый раз… Постарайся взять себя в руки, представь, что это скоро закончится. Выйдешь отсюда и начнешь новую жизнь, – попыталась утешить ее Лера.

– Что-то не получается, – Маша почти дрожала, – успокоиться…

– Все будет хорошо, – без этих банальных ни на чем не основанных слов, не обходится ни одна подобная история, и Лере тоже пришлось их произнести. – И хотя наверняка этого никто не знает, я уверена, что у тебя – точно все будет хорошо! – она положила свою руку на руку подруги. Машины пальцы были ледяными.