Елена Тимошенко-Седьмая - Чужая постель. Роман

Обедать за стол все вместе никогда не садились. Сначала ел «папа», съедая всё мясо и самое вкусное. Мама ему прислуживала, а потом обедали они тем, что оставалось после него. Серёжка поначалу называл его дяденькой, но после пары звонких подзатыльников усвоил, что лучше будет, если скажет «папа». Мама стала варить борщи, правда, не такие вкусные, как у бабушки, перестала поздно возвращаться с работы. Да и Ирка совершенно изменилась, на брата теперь не кричала, была ласковой и послушной. Стала носить коротенькие юбочки и красить ресницы, хлопая ими так быстро, словно киноактриса, и гуляя по вечерам неизвестно где. Грудь у неё в это лето заметно выросла и стала как спелый упругий помидор, бедра тоже заметно округлились. Она частенько разгуливала по квартире в нижнем белье, ловя на себе восторженные взгляды отчима. Мама, заметив, что дочь повзрослела, запретила расхаживать по квартире в таком виде. Но Ирка ответила, что рядом папа и брат, которых стесняться не имеет смысла. У матери на этот счёт не осталось возражений, так как сама выходила из ванной с обнажённой грудью, слегка прикрыв нижнюю часть тела полотенцем.

Как-то вечером папы долго не было и Серёжка уже потихоньку начал радоваться тому, что тот никогда не вернётся… Он снова будет спать с мамой, крепко взяв её за грудь. А может, даже будут целоваться. Сейчас брат каждый вечер приставал к сестре с поцелуями, и та отвечала взаимностью. Его сердце переполняла радость, ребёнок стал ласкаться к матери, но та дала подзатыльник и, спросив про уроки, отправила учить. Не ожидая такого, он всхлипнул и, усевшись на диванчик, стал тискать старого плюшевого тигрёнка. Давно вернулась и улеглась спать Ирка. И когда уже Серёжка окончательно поверил в то, что «папа» никогда больше не вернётся в их жизнь, скрипнула входная дверь. Мама встрепенулась, исчезло на мгновение её каменное оцепенение, длившееся весь этот нескончаемый вечер. Глаза засветились счастьем. Но пьяный муж грубо оттолкнул жену. Она поскользнулась на половике в прихожей и упала, ударившись переносицей о край вешалки. Из носа тонкой струйкой потекла алая кровь.

Серёжка было кинулся на помощь, но отчим грубо схватил мальца подмышку и, швырнув на диван, захлопнул в комнату дверь. За стеной слышались ругань и глухие удары, следовавшие один за другим. Тело брата сотрясали беззвучные рыдания, а сестра, обвиняя во всём мать, причитала, что та сама виновата: «Хотела мужика, вот и получила».

Через какое-то время побои прекратились, наступила обманчивая тишина, которая изредка прерывалась скрипом пружинистой кровати и стонами матери.

– Уроды, скорей бы закончили, – шептала Ирка, затыкая уши, – поспать не дадут! Вот возьму и уйду из дома, – пригрозила она неизвестно кому.

Наутро сын боялся смотреть маме в избитое синее лицо. Мальчику было её жаль. Но ребёнок помнил крепкие подзатыльники, которыми та угощала в последнее время. Схватив со стола печенье, он поспешил уйти в школу. Сестра вышла с ним, но на занятия не пошла, а вручила ему записку для мамы. Потом кто-то из соседей скажет, что видели девчонку в другом городе, в баре, где та устроилась официанткой. Живёт в общежитии. А пока брат сжимал в кулачке обрывок мятого тетрадного листка с неразборчивыми каракулями и смотрел на удаляющуюся фигуру. Серёжке хотелось побежать вслед за сестрой, попросить остаться, вернуть назад. Ведь сейчас она стала самым родным и близким человеком после мамы, которая заметно от него отдалилась. Ирка давала недостающую заботу, ласку и внимание. Пусть не такую ласку, как мать даёт ребёнку, да и ребёнком Серёжку назвать было уже нельзя. Так много тот знал об этой взрослой жизни, которая ещё не всегда была понятна его детскому мировоззрению. Но что-то в горле стало комом, и он не смог двинуться с места. Стоял, словно приросший к земле, когда в спину толкнул Мишка.

– Ты чего?

– Ничего, – Серёжка готов был в любую минуту расплакаться, но, глубоко вздохнув, понял, слезами горю не поможешь. И они молча пошли по большой дороге, пиная лежавшие в пыли булыжники.

Домой возвращаться не хотелось. Серёжка решил хорошо учиться, заработать денег и уехать к настоящему папе, который будет любить, играть и покупать шоколадные конфеты.

После ухода Ирки из семьи на какое-то время в доме воцарился кажущийся мир, но это лишь казалось. И если муж приходил домой навеселе, мать старалась спровадить сына с ночёвкой к Мишке. Родители друга не были против. Непропорционально худенький Серёжка с большой головой и нелепыми очками вызывал жалость у Мишкиной матери, и та старалась его всегда накормить, чему мальчик был несказанно рад. Для одноклассников Серёжка так и остался неуклюжим, стеснительным очкариком, с которым общался только Мишка. Замкнутым мальчика нельзя было назвать. Конечно, читал он очень плохо и по слогам. И когда учительница просила ученика прочитать, от волнения начинал сильно заикаться и краснеть. Буквы сливались в одну строчку, весь класс смеялся, и он замолкал. Не дожидаясь окончания предложения, учительница усаживала его на место, автоматически поставив тройку, на что ученик не роптал. Серёжка не считал учёбу главным и жизненно необходимым занятием. Самостоятельно вырезанные и склеенные картонные самолётики были куда интересней. К телевизору его тяга тоже прошла, в классе появилась новенькая девочка, к которой мальчик испытывал самую настоящую любовь. О ней он мог говорить часами с другом, обсуждая, какая та красивая и умная. Такая же, как сестра, только Ирка немножко красивее. Теперь весь противоположный пол он делил на таких, как Ирка, и не таких. Но не «такие» не интересовали. А вот новая ученица – даже очень. Но чтобы завоевать её, нужно было чем-то отличиться. Долго они с Мишкой обдумывали план. Пока Мишка не написал записку, что она нравится и он хочет дружить. На что девочка ответила коротко, что общается с ребятами, которые учатся на одни «пятёрки». И друзья единодушно сошлись во мнении, что обоим необходимо лучше учиться. Теперь все дни напролёт Серёжа просиживал за учебниками. А по французскому языку даже записался на дополнительные занятия, так как Инга тоже их посещала. Но высокомерная красавица не оценила усердия худенького одноклассника, носившего громоздкие очки, за стёклами которых невозможно было разглядеть лицо. Предпочтение отдала Мишке, который также старался наверстать упущенное в учёбе.

Друзьям ничего не оставалось, как провожать её до дому вдвоём. Учебный год Серёжка окончил без троек, и мать определила ребёнка на лето в детский оздоровительный лагерь «Голубая тишина». Кормили там намного лучше, чем дома, телевизор можно было смотреть хоть весь день. Здесь у него появилось новое увлечение – сигареты. Поначалу подросток сильно кашлял, а потом ничего, приноровился. И вскоре мог уже, как настоящий мужик, затягиваться и пускать дым кольцами. Сигареты умудрялись таскать у воспитателей или покупать неподалёку в киоске. Жизнь в лагере очень даже нравилась, но иногда Серёжка тосковал по матери. Он впервые уехал из дома. Характер у него стал неустойчивый. Мог впадать в грусть и уединяться или же, напротив, веселиться до самого утра. Лидерских качеств Серёжка в компании сверстников не проявлял, и если дома подчинялся матери, сестре и Мишке, то здесь тоже был исполнитель чужих желаний и прихотей. Теперь вместо родителя был воспитатель Валера, возраст которого едва достиг восемнадцати лет. Парень заправски ругался, курил сигареты и учил, как нужно кружить девчонкам головы. Для этого наставник провёл «день красоты», лично состригая мальчишкам отросшие волосы и придавая каждому отдыхающему индивидуальный и неповторимый вид. Это после уже воспитанники узнали, что такая акция была проведена, чтобы обезопасить подростков от всеобщего заражения вшами, кои были обнаружены у одного из них. Впоследствии виновник был отправлен домой к родителям. Свои огромные черепаховые очки, как Сергей их называл, по совету того же Валеры забросил и превратился в настоящего симпатягу. Без очков глаза уставали, болели, объекты расплывались и теряли чёткие контуры, зато отбоя от девчонок не было. Но только одна была похожа на Ирку. Тихоня Марина с длинной косой, которая почему-то обходила его стороной. Подросток пытался очаровать голубоглазую русалку, так про себя он её называл. Марина оказалась девочкой стойких моральных принципов, считая, что целоваться будет только с мужем. Серёжка не стал унывать по этому поводу. Незаметно пролетело жаркое лето, сезон отдыха заканчивался…