Юлия Меган - Деньги, страсть, унижение. Трагическая и мистическая история любви

– Стёпа, ты же знаешь, я не умею торговаться, – произнесла жена.

– Что?! Что ты сказала?!! – Супруг бросил карандаш на стол. – Торговаться не умеешь?! А жрать ты умеешь?! Ты семь лет уже дома сидишь, не работаешь, ни копейки в дом ни приносишь, а жрёшь и пьёшь по первому классу! Ещё раз вякни мне, что торговаться не умеешь! Что ты вообще умеешь? Учись! Рот открыла и начала торговаться! Язык есть? Или проглотила?!

Лена встала и, оскорблённая, попыталась уйти.

– А ну стой! – злобно прошипел муж. – Куда собралась?! Я ещё не закончил!

Жена встала, как вкопанная.

– На что четыреста долларов потратила?

Проглотив комок в горле, охрипшим голосом Лена произнесла:

– Костюм купила. И босоножки.

– Кому костюм? – поинтересовался Штырь.

– Себе.

– Угу. И босоножки тоже, стало быть, себе.

– Да.

– Значит, чтобы шмотки купить, у тебя и время нашлось. На оптовый склад за икрой некогда было съездить, а в магазин за тряпками зайти – куча времени появилась!

Женщина молчала, отвернувшись в сторону.

– Неси костюм, показывай!

Обиженная и расстроенная, супруга пошла в дом. Принесла костюм и коробку с обувью.

Штырь глянул на шмотку, помял в пальцах материал, вытащил босоножку, повертел её в руках и бросил обратно в коробку.

– И вот это дерьмо четыреста баксов стоит? – брезгливо произнёс он. – Лен, ты совсем дура, да? Ты где это купила? На барахолке, у кавказцев?

– Нет. У Дины в бутике, – тихо ответила жена.

– У Дины? – Васильич резко сменил тон. Снова схватил босоножку, повертел её, посмотрел через очки, потом поверх очков. Ещё раз помял материал костюма, почитал название торговой марки и спросил:

– А что это за фирма?

– Какая-то немецкая. Название не на слуху, но вещи выпускает очень качественные.

– Это Дина так сказала?

– Да.

– Ну, ладно… – сбавил обороты Штырь. – Дина – баба толковая, в тряпках понимает. И цены не задирает… Если она так сказала, значит, так и есть. Ладно, всё, иди, – махнул он рукой. – И давайте там, на кухне, зады свои быстрее поворачивайте! А то провозитесь, гости к пустому столу приедут!

Лена на деревянных ногах пошла обратно в дом.

Егоровна, резавшая на столе мясо, застыла с ножом в руке.

– Ну как? Живая?

Дочь молча кивнула.

– Ничего, обошлось.

– Аж здесь было слыхать, как орал, – произнесла мать. – Опять выступал, что всё дорого купила?

Лена снова кивнула.

– Вот гад! Деньги лопатой гребёт, а за копейку удавить готов, – высказалась Егоровна и с неприязнью посмотрела в сторону окна, за которым виднелась фигура зятя.

– Мама, всё нормально. Покричал и перестал. Давай лучше на стол накрывать. А то скоро гости приедут, а у нас ничего не готово.

Пожилая женщина вздохнула и продолжила свою работу.

Ровно в три часа дня у ворот усадьбы просигналил чёрный «мерседес» с мигалкой на крыше. Васильич самолично отправился открывать ворота. Плавно въехав на территорию, автомобиль замер. Дверца его открылась, выпустив из металлической утробы весьма молодого мужчину, которому явно не было ещё и сорока. С переднего пассажирского сиденья выпорхнула женщина в лёгком платье. Мужчина стал топтаться на месте, дожидаясь, пока хозяин усадьбы закроет ворота. Взгляд гостя не отрывался от шестисотого «мерседеса», нарочито выставленного посреди лужайки прямо перед домом.

– Здорово, Никита! – заорал Васильич, лязгая замком ворот. – Чего топчешься? Иди гляди какого я «мерина» приобрёл!

– Здравствуйте, – поздоровалась женщина.

– Здравствуйте, Илона. – Штырь подбежал, схватил женщину за кисть правой руки и весьма ловко приложил к губам. – Прошу, проходите в наш маленький домик! Мы вас заждались!

– Отчего же? – Илона вздёрнула аккуратно подведённые брови. – Мы, кажется, не опоздали. Так ведь, Ник?

– По-моему, нет, – ответил супруг, взглянув на часы. – Три часа ровно. Как обещали, так и приехали.

– Вот видите, – мило склонив голову набок, улыбнулась женщина. – Так что вы не должны были нас заждаться.

– Илоночка, я вас жду всегда! – возвестил хозяин усадьбы. – Даже три секунды ожидания заставляют трепетать моё сердце!

– Степан Васильич! – погрозила пальчиком та. – Сейчас Ник начнёт ревновать!

– Не начнёт, – отмахнулся Штырь. – Мы его шашлыком накормим, у него на ревность сил не останется. Позвольте, я вас сопровожу к столу!

Васильич подхватил под руку супругу мэра и повлёк её в сторону дома.

– Эй, эй! – шутливо закричал Бабенко. – Ты куда мою жену потащил?

Проводив парочку взглядом, Никита Петрович подошёл к автомобилю, красовавшемуся на лужайке. В глазах мэра мелькнула зависть. Он начал обходить машину кругом, зачем-то стуча по каждому колесу носком своей кроссовки. Затем заглянул внутрь через стекло.

– Открыто, садись! – раздался за спиной голос хозяина усадьбы, уже успевшего вернуться.

Бабенко вздрогнул, усмехнулся и ленивым жестом, как бы нехотя, открыл дверцу.

– Садись-садись! – пригласил Васильич. – Оцени степень комфорта.

Никита Петрович присел на водительское сиденье, потрогал ногами педали, попытался покрутить отделанный кожей руль.

– Да то же самое, что у меня, – притворно-равнодушным тоном вынес он вердикт.

– А что ты сюда уселся? – спросил Штырь. – Ты на пассажирское сиденье сядь.

– А какая разница?

– Большая. Иди, сядь сзади.

Пожав плечами, Бабенко перешёл на заднее сиденье. Слегка поёрзал.

– Да у меня так же, – произнёс он.

– Где так же? – возмутился Васильич. – Здесь салон намного шире. Я в твоей «ешке» вообще не помещаюсь, а тут – смотри!

Штырь шустро влез на заднее сиденье рядом с мэром.

– Смотри! Спокойно влез и нормально себя чувствую!

– Ну, с твоими-то габаритами, конечно, просторный салон нужен, – не без иронии согласился Никита Петрович. – А мне, костлявому, и в «ешке» много места.

– Ну так! Солидному человеку – солидная машина. А несолидному человеку – «мерседес» Е класса! – парировал Васильич.

– Не понял! – вздёрнул брови мэр.

– Да ладно-ладно, шучу, – захохотал Васильич. – Извини, а то обидишься ещё.

– Да что на тебя, дурака, обижаться?!

– Не понял! – Хозяин усадьбы вздёрнул брови с таким же выражением лица, как это только что делал мэр. – Ты кого дураком назвал? – Но потом снова захохотал.

– Ну, салон вроде красивый, ничего не могу сказать, – решил всё-таки сделать комплимент Никита Петрович. – Панель деревом, что ли, отделана?

– А как же, орех, – Васильич, развалившись на сиденье, сделал вальяжный жест. – А сиденья из какой кожи, посмотри! Бархат просто! Сама нежность, можно сказать! Люк вон, в потолке. У тебя такого нет.

– Угу, – мэр поднял глаза вверх. – Только зачем он нужен?

– Как зачем? Чтобы воздух шёл! Приоткроешь – и в лицо дует свежий ветер!