Татьяна Григорьева - Ревность

«Ревнивая женщина производит жалкое впечатление. Ревновать вообще унизительно. Ревность – удел закомплексованных и неуверенных людей. Нужно стараться никогда до нее не опускаться».

Понимаю, но почему-то все равно ревнуется.

Нужно верить в себя, заниматься медитацией и аутотренингом, и каждый день твердить: «Ты – красивая, талантливая, умная и добьешься желаемого!».

И помнить об этом всегда, чтобы не происходило в жизни, при любых обстоятельствах. И не нужно никому ничего доказывать, можно только себе – для самоутверждения.

Бесконечную критику, которая раньше, несмотря на то, что была неприятна, казалась в чем-то даже справедливой, я оправдывала благими намерениями с его стороны, но постепенно, наверное, устав, стала воспринимать как необъективную. Стала все меньше переживать по поводу его мнения. Конечно, задевало, но уже выработалась какая-то защита. Как панцирь.

И вообще, почему женщины ревнуют сильнее?.. Мужчины более в себе уверены. Хотя нет, мужчины тоже ревнуют, просто я обсуждаю это обычно со своими подругами, поэтому такое впечатление.

В самом начале знакомства он рассказал, что Мира пишет, у нее тончайшая интеллигентность, и она чрезвычайно талантливая. В качестве доказательства он показал два ее небольших стихотворения, написанных наспех, в дороге. Сказал, что показал их какому-то литературоведу, и тот дал им высокую оценку.

Я же ничего выдающегося в них не увидела, – правда, мое мнение может быть очень субъективным. Даже они показались мне немного детскими. Но у меня тоже есть сотни слабых вещей, когда просто нужно выговориться, и я их не стираю, храню. Мне они дороги как дневниковые записи, как напоминание о каких-то моментах прошлой жизни. Перечитывая, вспоминаю о том периоде жизни и как бы благодаря им одновременно возвращаюсь в прошлое и осмысливаю настоящее.

Единственное, что понравилось в них – богатый словарный запас, а отдельные детали почему-то очень сильно что-то напомнили.

Когда же Макс в первый раз увидел что-то из написанного мной, то он тут же заявил, правда с оговоркой «не обижаться», об их слабости, и что я пишу по принципу «что вижу, то и пою», и вообще не художник по натуре.

Я расстроилась и перестала показывать ему свои работы, но в любом случае, судя по ее записям, было понятно, что мы очень разные.

На начальных этапах нашего знакомства меня не раз порывало что-то спросить о ней. Понять, думает он о ней или забыл, но я останавливала себя. Согласно «психологии йоги», прочитанной по его настоянию, постоянное возвращение к прошлому – не важно, в мыслях или в делах – есть «тамас»: груз прошлого, который мешает человеку жить в настоящем и двигаться вперед. Конечно, нельзя буквально понимать прочитанное, но, возможно, на тот момент эта мысль сработала, подошла и помогла нашим отношениям.

Старалась пересиливать любопытство, так как все расспросы о Мире, в моих глазах, унижали бы меня и являлись бы признанием слабости. Случалось, конечно, он о ней вспоминал, но постепенно все реже. В такие моменты я его не останавливала, не прерывала или не переводила разговора, а все время терпеливо выслушивала. «Может, выговориться нужно»?

Вообще была какая-то противоречивая ситуация: с одной стороны, я чувствовала его потребность говорить о ней, понять, разобраться до конца, а с другой – он начинал нервничать, воспоминания о ней, казалось, ему неприятны. И я старалась «не лезть лишний раз в его прошлое». Хотела быть уверенной, что любая, в том числе духовная связь между ними закончилась, и у нас есть будущее. Даже заключила, что, возможно, она не сильно его любила. Как только у нее на горизонте начинал мелькать другой мужчина, более удобный или богатый, она резко, без раздумий, бросала его. И не раз, а фактически два раза. Во второй раз с помощью Алекса она решила вырваться из мира, казавшегося ей уже замкнутым кругом и ее давившем, и уже ничего, никакие уговоры и объяснения на тот момент не могли ее вернуть обратно. Чтобы все осознать и переосмыслить, требовалось время, которого, не исключено, у нее не оказалось. С одной стороны – Алекс, а с другой – теперь уже я, которая быстро вошла в жизнь Макса, или Макс сам, чтобы не оставаться наедине с собой, ввел меня в свою жизнь.

Люди ищут причал, опору, порою – любую. Как у царя Соломона: «Тяжело одному…»

Боролась ли я за него?

Даже уже не знаю, настолько запуталась. Во всяком случае, не сильно. Но старалась быть хорошей, не хотелось его терять, так как посчитала, что он неплохой, и с ним возможна перспектива. Это потом уже перестала придавать большое значение возникающим время от времени у него приступам страданий и терзаний, порою по ничтожным, в моих глазах, поводам. Свыклась и стала воспринимать их как присущее нередко ему состояние, часть характера – все драматизировать. И если поначалу бросала все и старалась помочь то ему, то его очередному подавленному другу, всем, чем могла, то постепенно почувствовала, что его друзья, давя на жалость, пользуются им, а заодно и мной, и послала их подальше. Правда, на это понимание ушло немало времени. А к его очередным «угрызениям совести» или «душевным страданиям», которыми он любил меня нагружать, стала относиться снисходительно, так как поняла, что он заполняет собой меня всю и не оставляет мне даже капли свободного пространства и времени.

У нас не совпадали мнения, возникали споры, даже скандалы. Призывать его не высасывать из пустяков трагедию было тщетно. Он обижался и начинал считать, что не понимаю его. Мы, как не сразу выяснилось, оказались очень разными по жизни людьми с разным восприятием, из-за чего, чтобы лишний раз не ругаться, перестала с ним обсуждать многие события, даже телепередачи или новости, так как он начинал меня обвинять в нечувствительности, в непонимании, я же, несмотря то, что меня сильно задевали его слова, все ему прощала. «Ну и что из-за таких мелочей ругаться?» Сейчас понимаю, что в ссорах и скандалах, якобы из-за каких-то неважных вещей, он просто проявлял свое недовольство, которое не выражал прямо. Пыталась убедить себя: ничего страшного, разность характеров и восприятия не мешает нам любить друг друга, несмотря на множество противоречий, быть важными в жизни друг друга людьми и быть вместе. Непохожесть – не преграда или преодолимая преграда. Была убеждена, что наше знакомство послано свыше.

Теперь понимаю: всем людям их истории кажутся таковыми, обе стороны с нетерпением ждут и ищут близкого человека и чуть ли не каждую новую встречу считают необычной, хотя должны же люди где-то знакомиться и встречаться, тем более, когда готовы воспринимать чуть ли не каждое знакомство как знак судьбы.