Павел Чайко - Мышиный лабиринт: изгнанники Эдема

– Жуть… Хотя, глупо было бы надеется увидеть здесь что то еще, – сказала Элеонора, подходя к одному. – Хотя, они какие-то странные…

– Видимо, это что-то наподобие холодильника для трупа, – заключила Соня, рассматривая объект своего внимания. – И, учитывая, что мы здесь единственные двенадцать челок, то, полагаю, их здесь оставили специально для нас.

– Но зачем?! Чего они хотят от нас?!

– Во-первых, нам ясно объяснили правила этого места: наша жизнь зависит от браслетов. Они разрядятся – мы покойники. Во-вторых, вы помните про правила скидок для команд и про Черный Ход?

– Да, нам говорили про это: скидка зависит от количества человек в команде. Если один из них… ну… эм… «Исчезает»… то двоим оставшимся дается скидка в три… нет, в два… Нет, стоп, сколько там было?

– Два человека – в два раза. Один человек – дополнительно в три раза.

– Ой, да, простите, пожалуйста. Моя память, в общем, она не идеальна. Хотя, если честно, она просто ужасна.

– Не говори так, Элеонора, – решила поддержать ее Лилия. – Это все просто из-за стресса. Удивительно, что мы еще не потеряли трезвость ума.

– Чем сейчас активно занимаются Альберт с Майклом, полагаю, – вспомнил Эдди.

– Вообще-то, у меня с детства была плохая память. Мне приходилось тратить очень много времени, чтобы запоминать элементарные вещи. Я тратила уйму времени на учебу, что в итоге, как мне говорила мама, и выработало во мне некую прилежность и чувство долга. Ее не стало два года назад, и теперь, я боюсь забыть хотя бы один, даже самый короткий момент, проведенный рядом с ней. Однажды, как мне показалось, я даже забыла ее лицо. Я осознала это, как проснулась ночью от шума на улице. Мне стало так страшно, я тогда сидела и до утра смотрела на ее фотографии, стараясь уловить каждую деталь, каждую. Здесь же, у меня нет ни единой ее фотографии, и теперь я чувствую себя прямо как в тот раз… – Она обхватила себя руками и почувствовала, как у нее поплыло лицо. Заметив это, Лилия тут же возникла рядом и прижала ее к себе.

– Вам не кажется ничего странным? – Спросила Соня, обойдя всю комнату целиком.

– Что ты имеешь в виду?

– Гробы. Только одиннадцать из них открыты, а что тогда с двенадцатым?

– А, я понял! – Спустя некоторое время произнес Эдди. – Вспомните монолог диктора в начала. Сама его тематика, она, как мне кажется, была посвящена человеческой цивилизации, отношениям между людьми и о всяком таком прочем…

– Ну и?

– Тело само никак не может попасть в гроб – его должны поместить туда живые. Двусмысленно звучит, не правда ли. Убить и похоронить. Один умирает – другие хоронят. Один умирает – другие хоронят. Но что тогда будет с двенадцатым человеком? Именно он похоронит одиннадцатого, но что будет с ним, кто похоронит его? Следовательно, двенадцатый гроб будет закрыт, ибо некому будет его положить туда. Такая метафора, полагаю.

– Ясно. Смотрю, ты не обделен творческим мышлением.

– Ну а как же. Да, кстати, здесь же есть арт-студия. Полагаю, именно там мне будет комфортнее больше всего. Во всяком случае, комфортнее, чем здесь.

– Д-да, давайте больше никогда не будем заходить сюда.

Все согласились с Лилией, и, разделяя ее надежду больше здесь не появляться без повода, и уж тем более с поводом, покинули это жуткое помещение.

Тем временем, Анна стояла напротив входа в оружейную, гадая, что могли здесь оставить для них. Открывая дверь, она услышала голоса Влада и Виктории:

– Да я тебе говорю! Пусть тебя не вводит в заблуждение размер, – Влад что-то пояснял своей собеседнице, находясь рядом с витриной, за которой был представлен огромный выбор самых разных ножей, мечей и прочих режущих орудий. – Уж поверь мне, если я увижу, как будут драться один с маленьким ножом, вроде «бабочки», с другим, который вдруг выберет, ну, скажем, вот такую катану, как здесь, то я определенно буду делать ставку на первого. О, привет, Анна, заходи. Ты только взгляни на это.

Комната была не слишком большой. Однако, почти на каждой стене находилось по шесть витрин с самым разным оружием. Там были и выше упомянутые режущие, и колющие, и дробящие экземпляры.

– Здесь даже нет ни одного огнестрела, – заключила Виктория, осмотрев весь ассортимент. – Вы ведь видели другие витрины, вроде тех, что были в библиотеке или в комнате отдыха?

– А что с ними?

– Цены. Они совершенно не соответствуют настоящей стоимости предметов за ними.

– А ты что, смогла перевести энергию браслетов в настоящие деньги, в национальную волюту?

– Я имею в виду цены относительно друг друга. Допустим, в комнате отдыха я видела витрину, за которой находились набор для вышивания, шахматы и валик под шею. Все вместе они стоили двадцать пять процентов.

– Вместе? Я не понял. А если у меня вдруг окажется остеохондроз шейного отдела, но совсем не будет таланта в шитье и шахматах? Разве я не могу взять что-то одно?

– Ты покупать еще ничего не пробовал? Поясняю – мы платим не за отдельный предмет, а за право открыть витрину. Из нее можно будет взять все, что тебе захочется: хочешь, бери все, хочешь, что-то одно. Ну так вот, я хотела сказать, что наравне с этим ценником можно поставить, скажем, вот эту витрину, – Виктория подошла к набору бейсбольных бит. – Ее стоимость тоже составляет двадцать пять процентов.

– Полагаю, стоимость вещей определяется их полезностью. Причем, именно в данной ситуации.

– Скорее, они просто хотели сделать оружие более доступным, чем за стенами этого особняка. Особенно для нас, имеющих свои мотивы.

– Подожди, Виктория, – Анна покинула дверной проем и вошла в комнату. – О каких мотивах ты говоришь?

– Да, серьезно, какие мотивы? – Насторожился Влад как тогда, когда встретил здесь Викторию. Она сказала, что просто хотела осмотреться.

– Цены здесь зависят ведь от количества человек в твоей команде. И прежде всего, это сильно влияет на возможность открыть Черный Ход. Полагаю, втроем его открыть совершенно невозможно. Цену в триста процентов набрать довольно трудно, если вообще возможно. Но сто пятьдесят – это уже ближе к реальности. Организаторы хотели, чтобы у нас была возможность совершить первый шаг.

– Это безумие! Говоришь, что они хотят, чтобы мы начали убивать друг друга?! Зачем?! Через двенадцать дней мы уже будем свободны!

– Использовать Черный Ход – это не сам мотив. Это способ.

– Тебе самой не противно от своих слов?!

– Влад, прости, но мне кажется, в ее словах есть резон.

– Что? И ты туда же, Анна?

– Мы успели перекинуться парой слов с Соней. Так вот, она тоже поддерживает факт существование скрытых мотивов.

– И вновь, каких?! Мы ведь только встретились и…

– Двенадцать дней. Она спросила меня, что может случиться за эти двенадцать дней…