Олеся Оленичева - Шахматная партия

– Спокойной ночи, – повторила его слова Ева… гудки… и облегчение.

«Значит, я тоже ему нравлюсь!» – довольно подумала она.

После звонка тревога испарилась, и осталась только уверенность в себе, завтрашнем дне… и в нём.

На следующий день Ева отправилась на прогулку, возлагая большие надежды на встречу. Как обычно, друзья собрались во дворе, но не хватало самого главного человека в её жизни. Один из друзей зашёл за Никитой, но его не оказалось дома. Компания разделилась на две команды для игры в «Казаки-разбойники», так и прошёл вечер. Одна часть Евы развлекалась, а вторая томилась в ожидании.

Когда начало темнеть, ей ничего не оставалось делать, как в расстроенных чувствах отправиться домой. Открыв дверь квартиры, она почувствовала манящий запах ужина и услышала ласковый, наигранно безразличный голос матери:

– Ева! Тебе звонил какой-то мальчик и просил перезвонить ему, как придёшь с прогулки. Вот его номер, – сунув листок бумаги дочери в руки, она ушла обратно на кухню, бросив многозначительный взгляд.

– Да, кстати, иди ужинать, – повседневным тоном, добавила мама, а Ева бросилась в комнату.

Сердце таранило грудную клетку, а руки пробрала мелкая дрожь, которую, казалось, уже ничем не остановить. Телефон… Где телефон? Мысли бежали с огромной скоростью, сбивая одна другую. Куда бежать? За что хвататься? И что нужно сделать?

«Так, Ева, возьми себя в руки! Соберись, возьми в руки телефон и просто набери номер! Ага, легко сказать, но сложно сделать!» – мысленно отчитала себя она.

Чёткое понимание, что нужно сделать и связанное по рукам и ногам тело, сжатые крепко челюсти, которые предательски не дают даже открыть рот, не говоря уже о том, чтобы произнести хоть одно слово. Казалось, ничего не может уже победить это нелепое состояние.

«Так, нужно сделать два глубоких вдоха – выдоха и успокоиться!» – только через пять минут дыхательной гимнастики Еве удалось расслабиться и набрать заветный номер телефона.

«Только бы он сам взял трубку, только бы он сам…» – судорожно умоляла она.

– Алло! – непрошеная слеза покатилась по щеке: выходили ранее пережитые эмоции, и вся гимнастика пошла насмарку.

«Да, что происходит?! – уже вмешалась злость на свою слабость. – Неужели так сложно просто сказать „привет“?»

Это всего лишь маленькое невинное слово, которое совсем не сможет выдать всей палитры чувств, плещущихся в маленьком теле.

– Привет, – охрипшим голосом наконец-то смогла вымолвить Ева.

– Привет, Ева! Что у тебя с голосом? Ты что, заболела? – забеспокоился Никита.

«Вот, что он делает? Переживает или стебётся надо мной?» – подумала она, и тут же ответила: – Нет, просто во рту пересохло, я тут… пела… да, пела, немного. А ты где был сегодня? Мы заходили за тобой, чтобы гулять позвать. Мама твоя сказала, что тебя нет, – затараторила она.

– Я был немного занят. Ты сможешь на несколько минут к подъезду выйти? Я подойду, надо поговорить.

– Да, конечно, сейчас выйду, – от волнения она даже забыла, что на улице уже поздно, и надо бы отпроситься у мамы.

Пробежав мимо удивлённых родителей, она начала обуваться в коридоре.

– Ева, а ты ничего не забыла? – возмущённо спросила мама.

– Я надену куртку, мам, я не замёрзну, – не поняв вопроса, выпалила она.

– Если ты не поняла, то я не об этом! Ты куда собралась? – в недоумении одёрнула мать.

– Мам, ну мне очень надо! Я ненадолго, я к подъезду, я никуда от подъезда не отойду, обещаю, на пять минуточек всего, – умоляла Ева.

– Посмотри, на улице уже темно, – неумолимо стояла на своём мама, но, когда увидела, что по щекам Евы потекли слёзы, она поняла, насколько для неё важны эти пять минут.

– Пять минут, не больше! И от подъезда ни на шаг!

Ева схватила кофту и выбежала из квартиры, словно боялась, что мама может передумать. Когда она вышла на улицу, её сердце рухнуло прямо в пятки, воздух куда-то исчез, а дышать стало невозможно. Прямо перед ней стоял тот самый объект её обожания, который не давал ей спокойно существовать вот уже несколько недель.

Лето близилось к концу и вечера становились холоднее, поэтому Ева смогла быстро прийти в себя, получив порцию пронизывающего воздуха в лёгкие. Если бы не сумерки, то было бы видно, как её щёки предательски накрыл румянец.

Никита сидел на маленьком заборчике возле подъезда и крутил в руке ромашку. Увидев Еву, он выкинул цветок в траву и быстро подскочил на ноги. Зачем он это сделал? По его грандиозному замыслу, именно эту ромашку он планировал подарить Еве. Но по каким-то необъяснимым причинам его план провалился. Он так уверенно чувствовал себя, когда готовил речь, шёл к подъезду. Даже ожидание его не волновало. Но в самую ответственную минуту всё самообладание и уверенность в себе испарились. И что теперь говорить? В голове всё перемешалось. Единственное желание, которое не покинуло его – это прикоснуться к ней.

Он после вчерашнего звонка всё обдумал: что хочет сделать, что сказать, о чём спросить. Всё казалось предельно ясно, совсем по-другому, нежели сейчас. В эту минуту сама природа пришла им на помощь и подсказала. Сильный порыв ветра заставил Еву съёжиться от холода.

– Замёрзла? – робко спросил Никита и кинул взгляд на естественно алые губы Евы. Не пухлые и не узкие, но такие привлекательные, что он частенько любовался ими.

– Немного, – застенчиво ответила Ева, он тут же снял куртку и накрыл её плечи. От прикосновений по телу пробежал ток, разгоняя мурашки.

Всё это время две пары глаз с интересом наблюдали за их действиями. В одном взгляде читалось упоение от зарождавшегося чувства, а в другом – физическое сладострастие.

– Посмотри, что творит похоть! Как это прекрасно, так неумело, но возбуждающе! – не выдержав, воскликнул Люцифер.

– Это первая любовь, – поправил его Яхве, – но тебе не понять…

– Пф! Я не верю в любовь. Я отсюда чувствую запах страсти, я чувствую всплеск их гормонов. Ещё немного, и их разорвёт от этих эмоций и тогда их будет не удержать. Какая же это любовь?! Просто пока ещё у них мозгов не хватает для того, чтобы понять, что нужно делать дальше, – усмехнулся Люцифер, уверенный в своей правоте. – Думаю, самое время разыграть право первого хода. Предлагаю так: если их поцелуй будет страстным и пылким, то хожу я, если похоть уступит место более возвышенным чувствам, и они не перейдут грань, то первый ход твой, Отец!

– Договорились, – лёгкая тень улыбки, говорившей о его победе, мелькнула на устах Отца.

Посмотрев Еве в глаза, Никита уже не смог оторваться. Рука сама потянулась к приоткрытым губам. Вдох. Воздуха явно не хватало, лишь ощущение, будто задыхается.