Евгений Климкин - Великий Эжен Дюпре. Сборник рассказов

Повествование продолжалось: одни события сменяли другие, случай сменял случай. Казалось, им не было конца, ибо, заканчивая одну главу своей жизни, Эжен Дюпре тут же начинал другую, искусно импровизируя, по ходу дела стряпая сюжет, выдумывая ярких персонажей и наделяя их звонкими запоминающимися репликами. Он плёл всю эту спонтанно выдуманную чехарду настолько сладко, что, сказать по правде, даже сам не верил своим ушам и тому, как здорово у него все это получалось. Самое главное, что, глядя на Артура Дюрана со стороны, тяжело было сказать, чем этот очарованный слушатель был потрясен больше – невероятно лихо сменяющими друг друга красочными и полными накала страстей, не имеющими аналогов по своей насыщенности ни с какой другой человеческой жизнью эпизодами из жизни героя настоящей повести, той искренностью, которая искусно подкупала месье Дюрана или же невероятной силе красноречия, которая не уступала по своей мощи ни одной силе природы. Возможно, что Артур Дюран был очарован и поражен всем сразу. Он смотрел в рот Эжену Дюпре и буквально смаковал каждое слово. Казалось, тяжело было выделить какой-то наиболее яркий и головокружительный фрагмент из его удивительной жизни. И, тем не менее, Артур Дюран нашел для себя такой фрагмент, ибо больше всего его потрясла история смерти любящего отца, который, лежа на смертном одре, завещал Эжену Дюпре стать великим писателем.

– Он заглянул в мои глаза так глубоко! Вы представляете, месье Дюран?!!! – проникновенно говорил месье Дюпре, едва затаив дыхание. – Он словно читал мою душу… Боже… Я никогда этого не забуду! Никогда, месье Дюран! Испуская свой последний вздох, он успел сказать мне: «Сын… Когда-нибудь ты станешь великим писателем! И прославишь Францию так, как это делали другие великие писатели до тебя когда-то…» – Я потом всю ночь не спал, повторяя его слова вновь и вновь! Станешь великим писателем… Или вот, прославишь Францию… Богом клянусь, месье Дюран, я ничего не выдумываю! Да разве такое вообще, скажите, можно выдумать?! Я словно вижу его прямо сейчас снова на той кровати, говорящего со мной и дающего последнее самое важное напутствие в моей жизни. Недаром говорят, нет любви прекрасней и возвышенней, чем любовь отца к сыну, как и нет более загадочной и прочной связи, что соединяет души и сердца обоих.

– Представляю, каково вам было! – отвечал Артур Дюран, будучи с головой погруженным в устный автобиографический очерк Эжена Дюпре. Он был полностью покорен и находился под ошеломляющим впечатлением от речи собеседника. Что бы дальше ни сказал месье Дюпре, это было неважно, ибо месье Дюран принял бы за неоспоримую истину абсолютно все. Оба были счастливы и рады чудесному знакомству друг с другом, а потому с нетерпением ждали следующей встречи. Молодые люди разошлись и договорились, что на следующий день встретятся вновь, и месье Дюпре покажет уже состоявшемуся писателю свои рукописи.

На следующее утро в довольно ранний час в квартире месье Дюрана раздался стук в дверь. Молодой человек поспешил ее открыть, и увидел перед собой месье Дюпре с сияющей от счастья улыбкой на устах и кипой рукописей в руках. Оба поприветствовали друг друга, обменялись любезностями, после чего проследовали в гостиную, где хозяин предложил гостю чай. Там они провели около получаса, обсудив как современную поэзию, так и прозу, своих любимых писателей, а также нынешние литературные вкусы, разгулявшиеся в парижском обществе, после чего Эжен Дюпре сказал, что ему нужно идти и поспешил откланяться. Он оставил свою тяжелую ношу в квартире талантливого писателя, выказав надежду, что написанное придется месье Дюрану по вкусу; тот же в свою очередь заверил, что ничуть в этом не сомневается и что ему придется по душе все, что написал его новый друг, и что он с нетерпением ждет, когда сможет наконец-то познакомиться поближе с трудами месье Дюпре. Оба были вновь крайне довольны обретенным знакомством и искренне светились от счастья. Эжен Дюпре покинул дом писателя, пообещав вернуться через пару дней и узнать, что думает месье Дюран о его творчестве, а последний, проводив гостя, сел за стол, отложил подальше текущие дела и принялся с большим энтузиазмом знакомиться с новым, как он надеялся, литературным шедевром, запечатленным в рукописях новоиспеченного автора, коим являлся месье Дюпре.

Артур Дюран взялся за предстоящее дело со всей ответственностью: сделал глубокий вдох, закрыл глаза, потом открыл их и взглянул на свои безупречные руки и нежные пальцы, элегантно смотревшиеся на писательском столе. То были воистину гениальные руки творца, которым словно сам господь бог предначертал создавать великие произведения рода человеческого. Артур Дюран был наделен талантом, литературным чутьем и уникальной писательской харизмой. Он набросился на рукописи с неутолимой жаждой, которую уже давно не испытывал, ибо до дна хотел испить молодой писательской крови из чаши Эжена Дюпре. Он был уверен, что написанное окажется таким же безупречным, каким ему представлялся и сам автор. Он нисколько не сомневался, что так все и будет. Да и как могло быть иначе? Ведь это был человек, которому благороднейший отец на смертном одре предрек прославить саму Францию! Тут не могло быть никакой ошибки. Артур Дюран был довольно наивным, искренне доверчивым и суеверным человеком, а потому верил в божественное провидение и был уверен, что такое не могло произойти с обычным человеком. Эжен Дюпре стал для него чем-то вроде светоча самой истины, а потому он считал своим долгом помочь раскрыться тому, на чьи плечи неведомая высшая сила возложила ответственность прославить Францию! Молодой талант взялся за дело со всем своим усердием и желанием помочь своему коллеге.

Прочитав первый небольшой рассказ, вышедшего из-под пера месье Дюпре, Артур Дюран слегка удивился, ибо не совсем понял, что прочитал. Он выпил чашку крепкого кофе, глубоко вдохнул и выдохнул, собрался с мыслями и перечитал рассказ еще раз, однако ничего не изменилось. Он был по-прежнему сбит с толку точно так же, как и в первый раз: в написанном не было никакого смысла, причем тяжело было сказать, что было не так: хромал ли сюжет или автор в силу своей неопытности неправильно расставлял акценты по ходу повествования. Как бы там ни было, не забивая пока себе голову, месье Дюран перешел к следующему рассказу, а, закончив с ним, к следующему… И так он переходил от одного маленького произведения к другому. Чем больше страниц рукописей он переворачивал, тем больше ужасался прочитанному. Каждый, абсолютно каждый рассказ был абсурден, лишен какой-либо здравой идеи или смысла, плохо оформлен и в целом безвкусен, но что было больнее всего – литературный талант автора нигде не прослеживался, если не сказать, напрочь отсутствовал. Артур Дюран просто не мог поверить ситуации, в которой оказался. Что он скажет Эжену Дюпре? Сможет ли он сказать ему, что тот бездарен? А как отреагирует пророческий литератор, когда услышит роковую для себя правду? Он, наверное, навсегда бросит писать, разочаруется в себе и своей жизни, сойдет с ума, а там, глядишь, и ненароком покончит с собой! Да, и как, тут спрашивается, не покончить?! Ведь тебе, кому небеса предначертали прославить саму Францию, говорит компетентное лицо, своего рода признанный профессионал в своем деле, истинный мастер пера как-никак, пользующийся заслуженным уважением в обществе, что твои произведения бездарны, а литературный вкус крайне беден; что ты лишен всего, что нужно, чтобы превратить свои грандиозные устремления о прославлении великой страны в явь! Как тут не сойти с ума?! Как не лишиться жизни, в конце концов?!!! Именно в таком русле продолжал мыслить Артур Дюран, с каждой минутой все более убеждаясь, что погубит жизнь Эжена Дюпре, если расскажет ему правду, которую тот не сможет принять. В этом он ни капельки не сомневался, ибо считал себя человеком, глубоко разбирающимся в людях, коим, к сожалению, никогда не являлся. Ах, если бы он только знал, что на самом деле за человек был месье Дюпре… Но, увы, он не знал…